Сибирские огни, 1937, № 4

горючее, уезжать на свои полевые позиции». Сухость подобных описаний особенно чув­ ствуется рядом с любовно и тщательно вы­ писанными картинами природы: «Перелески еще голы, поля не успели высохнуть от сне­ га, кое-где в лощинах смутно белеют изне­ могающие снежные островки. От влажной и словно раздетой земли исходит неопределен­ ный волнующий запах, — так пахнет пере­ ломленная ветка или крепкий, только что сорванный гриб». Нашлась же здесь у авто­ ра и теплота, и свои, не затасканные сло­ ва! В совхозе мы впервые встречаемся с на­ чальником участка агрономом Лобастым, — одним из немногих представителей новой со­ ветской интеллигенции в романе. Он, конеч­ но, «большой и неуклюжий» и, конечно, «пе спит уже третью ночь». Сообщив эти сведе­ ния, автор явно испытывает затруднения: надо показать кипучую деятельность Лобас­ того, иначе непонятно, почему оп не спит. С этой целыо автор сажает его у телефона и заставляет время от времени звонить, за­ давая ни к чему не обязывающие и никому не помогающие вопросы: — Ну, как, Миша? Третий клин прошли? Ну, то-то! С машинами благополучно? А с горючим у тебя перебоя не будет? Иногда Лобастый совершает и более ак­ тивные поступки: «Прошел два шага в сто­ рону палатки... и зачем-то заорал в простран­ ство, где никто его не слышал: — Ого-го-го! Нажимай, ребята! Нажияа- а-ай! На все сто с га-а-ком! Промежутки между телефонными разгово­ рами и испусканием в пространство идиот­ ского «ош-го-го!» Лобастый заполняет пу­ стопорожними разговорами с Гейман, кото­ рые, по словам самого автора, ведет лишь для того, чтоб не уснуть. Потраченного на них времени вполне хватило бы ему, чтобы выспаться. Но ни автору, ни самому Лобас­ тому это и в голову не приходит. Лие Гейман уж абсолютно нечего делать, и бодрствует она только потому, что «сове­ стно спать, когда кругом работают». Чита­ телю, конечно, неясно, почему сия дамочка считает бессмысленное сидение у костра бо­ лее почетным и полезным занятием, чем удовлетворение естественной потребности в сне. Неприязнь читателя к этой неумной о»обе еще увеличивается, когда, заслышав песню комсомольцев, — кстати, по словам автора, никак не клеившуюся и прерывае­ мую руганью, — она вдруг весьма неожи­ данно восклицает, совсем в духе чеховской Ирины из «Трех сестер»: — Завидую я, Иван Федорыч, такой силе, энергии. У меня этого нехватает. Физиче­ ски будто здорова, а внутри... У Лобастого, разумеется, всегда наготове рецепт бодрости: вспомните челюскинцев—и энергия появится... Кроме Лобастого, показан еще бригадир Непомнящий. Его треплет малярия, но он ни за что не хочет итти домой. Автор, очевидно, хотел показать здесь самоотверженность со­ ветского человека, его готовность по щадить себя для блага общего дела. Нет спора, та­ кая готовность есть непременное качество каждого партийного и беспартийного боль­ шевика. Однако, второе, непременное его ка­ чество — это умение расходовать силы ра­ зумно и целесообразно. Самопожертвование, не вызванное обстоятельствами, самопожерт­ вование ради самопожертвования — не геро­ изм, а дешевая поза. Весь эпизод с бригадиром, — как и мно­ гое в романе, — написан и приторно, и су­ сально. Поведение Непомнящего, конечно, суб’ективно вполне понятно: ему хочется не отставать от других. Но никакого восторга и умиления его желание непременно сесть на трактор вызвать у читателя в данном случае не может, ибо оно неразумно, ибо интересы дела как раз требуют, чтобы трактор вел здоровый тракторист, а не больной, который, чего доброго, и огрехов наделает, и машину угробит. Лобастый вполне справедливо ука­ зывает па это Непомнящему, добавляя, что, ведь, его прекрасно можно заменить — лю­ ди есть! Но бригадир твердит одно: «На льдине-то, небось, хуже было, да челюскин­ цы работали». Мы познакомили читателя с содержанием первой главы. Заканчивается она тем, что Лия Гейман все-таки, в конце концов, за­ сыпает, и Лобастый с вожделением смотрит на спящую женщину. За исключением этой многообещающей сцены, все остальные стра­ ницы, посвященпые совхозу, абсолютно не нужны для развития действия романа, и не­ понятно, что заставило автора ввести их. Впрочем, в романе много таких страниц— и сюжетно неоправданных, н самостоятельно­ го интереса не представляющих. В изобилии приводятся рассуждения действующих лиц на различные темы, не имеющие никакого от­ ношения к сюжету. Служат они лишь для доказате«%ства «широты интересов» люби­ мых героев автора, а порою и просто запол­ няют страницы без всякой цели и смысла.