Сибирские огни, 1935, № 1

з а п и с к и к р а с н о г о п а р т и з а на inim!m™mimiM!Hiumiflm^nimin:iniHiflimifti: iflHiLmHflHimifl!iar 71 хлеб не убран, тяжко придется бабам с 'ребятами. Но рассуждать нельзя: приказ, защита родины... С утра на площади разноголосый бабий вой. Ряды запасных пе- стрят разноцветными мундирами всех родов войск. После поверки — молебен, который батя торопится закончить напутствием уезжающим на поля'брани. Бабы прячут заплаканные страдальческие глаза, цер- ковные напевы перемешиваются с тяжелыми вздохами. По щеке рослого батарейца катится скупая слеза. Наконец, защитники родины посажены на телеги. Последние об'ятия. Некоторых баб силой отрывают от мужей. Запасные руга- ются, и без этих бабьих стенаний тошно. Телеги тронулись с места, бабы бросились вслед расстроенным стадом. На западе уже гремели орудия, текла кровь. Оставшиеся в селах опешили освоиться со своим новым положе- нием. В страдное время в сибирской деревне долго раздумывать да вздыхать нельзя. Страда кончена, наступил Покров. Мало кого веселил раньше разгульный, шумный праздник. С границ Пруссии на село прилете- ли первые весточки: Терентий убит, Алексахе оторвало ногу, Поли- тое — в лазарете. И вновь на селе бабьи стоны, молебны о здравии и панихиды. С каждым днем увеличивается количество вдов и сирот. Изред- ка возвращался домой какой-нибудь Иван или Петр, возвращался без ног, без рук и хмуро и немногословно рассказывал о фронтовой жизни, не скрывая своего озлобления. Война затянулась. Русские армии, предаваемые высшим началь- ством, не имея ни снарядов, ни патронов, терпели поражения. Сотни тысяч серой «солдатской кобылки» гибли на полях. Там проливалась кровь, люди уродовались, попадали в плен, а на селе в это время владычили писарь и староста. Последнюю моло- дежь забрали. Какой-нибудь парнишка, бывало, так прилипнет к ма- тери, что силком его не оторвешь. А через месяц-два приходили об этих синеглазых Ванюшах и Петюшах страшные известия: убит, пропал без вести. Страдальческая бабья очередь выстраивалась за солдатской пен- сией. И горе, коли поглянется солдатка писарю или старосте. Защи- ты нет, вот разве вернется Иван... Назавтра оказывается, что Иван убит, и пускается тогда баба, с легкой руки сельских властей, во все тяжкие. Появились в селах «хитрые избушки», где старосты, писаря да заезжее начальство пили медовуху и тешились с молодыми вдовушками. Приходившие в села фронтовики, не снесняясь, выражали свое недовольство войной и офицерами, ругали царя и рассказывали о жизни царицы, спутав- шейся с Распутиным. Война продолжалась, требуя все новых и новых жертв. Разраста- лись братские могилы. В городах и даже в глухих селах все сильнее чувствовалось приближение необычайной развязки. Февральская революция в сибирских деревнях прошла гладко. Лишь старики-кулаки да старухи молились богу и пророчили конец мира. В общественной жизни села не произошло почти никаких из- менений. Остался тот же староста, тот же писарь, только сотский стал называться милицейским, да надел на грудь, вместо медной бля- хи, красный бант. Молодухи радовались падению царя, так как после этого, по их мнению, должен был наступить конец войне. Война, однако, продол- жалась. Временное правительство призывало довести ее до победно- го конца. Весной' семнадцатого года, главноуговаривающий Керен- ский, встав в позу Наполеона, приказал вновь начать наступление.