Сибирские огни, 1935, № 1

54 WU№ninillUIfnitllfIIHIITIIIIIIIIIflIIHllllHlllfIIIllfllHIIIIllfinilllllliIII[niflIfllllIltlilllllllJiHIfIJI0fniIIfIIIIIIIlllKIICI^»/Ж*-ЖЗАСТЕНКИ. Эпидемия сыпного и возвратного тифа быстро перекинулась и на части гарнизона. Особенно неблагополучными оказались ^кадро- вый и 146 запасный полки. Для Томского гарнизона было признано необходимым иметь около 3000 специальных коек для тифозных больных. В 12 кадровом полку, в невероятной тесноте, жили тысячи солдат, при чем вновь .мобилизованные спали вплотную на нарах и на полу. На весь полк был один «Гелиос» (дезинфекционный аппа- рат), к тому оке непорченый. Врач Ижевской бригады сообщил, что из отправленного из Томска батальона ижевцев в 800 человек прибы- ло на фронт здоровыми только 80 человек; остальные заболели в пути... 1 . На пустом, причаленном к баржам, дебаркадере я нахожу комна- ту с надписью: «Контора». Это, оказывается, наша «ординаторская». — Надо начинать «знакомиться с положением». Несколько минут спустя я вхожу во «вверенное» мне «отделение пловучего госпиталя», т.-е. спускаюсь в трюм баржи. Первое, что ошеломляет, — это страшное зловоние, охватывающее меня уже на лестнице. Мне, в бытность участковым врачем на Урале, приходилось вскры- вать трупы, пролежавшие несколько месяцев в земле, рыться голыми руками в сгнивших внутренностях. О респираторах при этом мы и не мечтали, — пришлось понюхать достаточно. Но такого, насыщен- ного смрадом человеческих экскрементов, воздуха я еще не вдыхал. Вправо от лестницы в трюм стаяла гигантская «параша», представ- лявшая собой распиленную пополам сорокаведерную бочку. Более чем наполовину в этом сооружении—жидкие экскременты, — с обиль- ной примесью крови. Когда, в момент моего прихода, двое больных усаживаются на острые края этой кадки, (меня охватывает ужас от сознания того, в какие условия попали эти люди. Оба они несомненно лихорадят: они еле-еле балансируют на этом орудии пыток, судорожно держась друг за друга. В одиночку на это гнусное сооружение садиться нельзя, — можно только вдвоем, втроем, держась друг за друга. Были случаи, когда больные, полубессознательные одиночки, по ночам, находили смерть в этой дьявольской бочке. Невдалеке от «параши», приникнув ухом к грязному полу, лежит неподвижно человек в рваном .стеженом пиджаке. Первое мое дви- жение — к нему. Жив ли? Руки его подвернуты под себя, — нельзя пощупать пульса. Мы в этих случаях нащупываем височную артерию, впереди уха... При- вычный прием... Но какой ужас! Вместо виска — куча копошащихся вшей. Оказывается, это — труп. Начинается уже окоченение. В трюме холодно. Даже, пожалуй, не теплее, чем на палубе бар- жи. Разница только в том, что здесь нет дождя и ветра, зато все по- крывает этот ужасный, невыносимый омрад. Стоит только немного отойти от люка, как начинает охватывать мрак. Люк открыт один, — только носовой. Он служит для трюма и источником света, и форточкой. Не будь люка, все мы задохнулись бы в этой огромной, смрадной, кругом проконопаченной и просмо- ленной коробке. Когда глаза начинают немного привыкать к темноте, я посте- пенно осматриваю свое '«госпитальное отделение». Весь трюм обору- дован трехэтажными нарами; оставлены только два продольных про- хода и три поперечных — у каждого люка. Все этажи нар в поле моего зрения заполнены лежащими на них человеческими телами; есть люди даже и под нарами. Все они сбились в отдельные кучки 1 И з д о к л а да д-ра Пере тц.