Сибирские огни, 1935, № 1

00 Н1!ШШКШ1Ш1ШиШ1ШШШ1)М1Ш1ШиП1ШиШ1ПШКШВШШПЙ1ШШ№! НШМиШ1Н1ЖН1Ш1иНИШ1!ишиШ!{! 1!1Н(1Н1П1Л!КНШ1и1Ш1^)1"и'!'!1!)Ш№1:!1!:! М. НИКИТИН. Зайдемте в конце ее смены в машинный зал шахты Коксовой. Здесь очень чисто и очень комфортабельно. Пол из метлахских пли- ток, блестит, как дворцовый паркет. Белый и глубокий свет зимнего дня мягко- освещает мясистую и зеленую листву комнатных деревьев. За окном падает пушистый, медленный снег. Тихо и очень тепло. В машинном здании разговоры воспрещены. Позовите Марию Николаевну в красный уголок. Присядьте с ней у окна и попросите ее рассказать «что-нибудь о жизни». Она покраснеет сначала. Она глянет на вас карими недоверчи- выми, крестьянскими глазами и рябинки на ее широком и мясистом лице станут малиновыми. Когда смущение ее пройдет, она уронит на колени большие и сильные руки и начнет неторопливый рассказ о своей жизни. Ей двадцать один год. Отец ее, переселившись с Украины в Си- бирь, шесть лет батрачил у кулака, пока не накопил денег на покуп- ку двух лошадей. Мария до пятнадцати лет жила у чужих людей «в няньках». В 1929 г. сестра, работавшая в Прокопьевске, взяла Марию к себе. Потом муж сестры устроил ее на лесопилку. • В 1930 г. отец Марии вступил в колхоз. В этом же году он был убит кулаками во время хлебозаготовок. Старуха-мать, оставшаяся с двумя слепыми дочерьми, вызвала Марию к себе. Мария работала в колхозе целое лето, но на ее трудодни в то время нельзя было прожить семье, состоящей из четырех едоков. Колхоз отпустил Ма- рию, и она с матерью и слепыми сестрами приехала в Прокопьевск. Поступила в ламповую, стала ходить в школу малограмотных. От- сюда ее послали на курсы мотористов, а потом на курсы машинистов подъемных машин. Курсы она кончила на «отлично». С 1 января 1934 г. она рабо- тает машинисткой на шахте Коксовой и учится в средней комсо- мольской школе. В будущем она думает поступать в горный тех- никум. Сейчас ей учиться трудно, потому что на ее руках мать и сле- пая сестра. Другую слепую взял зять. На шахте она узнала, что « слепух» можно «вывести в люди» и для этого стоит только «расчистить им глаза». Ту сестру, которая живет у нее, она отправила в Омск. Там сле- пой сделали операцию: сняли катаракты, залепившие зрачки. Сле- пая начала видеть... Мария прерывает свой рассказ и вынимает из кармана спецовки измятое и полустертое уже письмо. Изменившимся голосом, тонким и ненатуральный, Мария начи- нает читать письмо, написанное под диктовку сестры. Как пола- гается в письме, сначала идут поклоны. Только на второй странице слепая сообщает, что «доктор расчистил ей глаза» и она взвидела «вольный свет», взвидела, правда, «не шибко ясно», но доктор обе- щал сделать другую операцию и сказал, что ее «глазыньки будут ясные, как у малого ребеночка». Мария бережно свертывает письмо и долго сморкается в рас- шитый платок. На глазах ее блестят слезы. Она отвертывается в сто- рону и, опустив голову, говорит певуче и тихо: — Я, можно сказать, тоже только теперь вольный свет увидела. XVII. Колхозники составляют значительную часть шахтерской армии Кузбасса. Каждый из них прошел те же этапы, которые миновали Мачехин и Твердохлебова. Люди были брошены в переплав. Сама система вырабатывала в них новые навыки, люди менялись на гллаах.