Сибирские огни, 1933, № 9-10

\ Лицо Оелифона было перекрыто густым румянцем, губы спеклись. • Самоху Сухова в тайге, в промысловой избушке, взяли ночью и отправили в район. Через неделю вернулся в Черновушку и Тишка Курносенок. • Колючими сиверами дохнул октябрь. Сор- вал перестоялый лист с рябины. Смотал об- лака конскими гривами. В тихие розовые ут- ра серебрил сухобыльник пушистыми инея- ми. Охотники уходили в тайгу. Артельщики сформировали ,'две ударкых промысловые бригады. Одну под руководством Дмитрия Седова — в дальние угодья за белкой, дру- гую — с одноруким опытным капканщиком Кузьмою — за соболями. У обобществленного скота остался казак» Рахимжан. с бригадой женщин-доярок. Для рвботы ульев и ремонта колхозной мельни- ь*ы выделили Станислава Матвеича, а дли общего руководства — председателя сельсо- вета Герасима Андреича Петухова. В промысловый сезон Черновушка пусте- ла. Дома оставались только старики, женщи- ны да подростки. Многосемейные, обычно, ьыделяли одного мужика на непосильную для женщин возку сена^из гор не только своему скоту, но и скоту ушедшего на про- мысел соседа. За это охотник платил, обыч- но, белкой, в зависимости от удачи. Одиночка Селифон вынужден был ждать заморозков, чтоб спешно вывезти сено ско- ванной речкой Крутишкой, и только тогда , уже отправляться в тайгу. Потеря почти двух месяцев добычливейшего промысла бел- ки с собакой по чернотропу бесила пла- менного охотника. Как-то в сумерки, в авалдуевский дом, мяг- кой лисьей походкой вошел Егор Егорыч. Фроська накрывала ужинать. Рыклин поздо- ровался с нею, указал на округлившийся под сарафаном живот и пошутил: Сын будет, молодуха, правая бровь че- шется... Помяни мое лово. .. — Фроська сты- дливо одернула сарафан. — Сын отцу помощник, Егор Егорыч, — гордая и собою, и тем, кого носила под сердцем, засветилась она всеми корявинкамп на лице. — Селифон Абакумыч в горнице. Прохо- ди-ка, гость дорогой! Егор Егсхрыч вошел в горницу. — Первеющий по округе охотник в золо- тое времячко жену дома на полатях стере- жет, Неужели бабяичать, пупки перевязы- вать вместо охоты решил ты эту зиму, Се- лифон Абакумыч? — засмеялся Рыклин и сел рядом с Селифоном. — Был в Лосихе такой мужичок... бабни чал, — весь вечер Егор Егорыч не переста- вал шутить и рассказывать занятные исто- рии, смысл коих уловить не всегда легко.— Убежденья я, Селифон Абакумыч, последова- тель графа Толстова. Был такой умнеющий * граф ТоЛстов, скотину всякую миловал. И мяса в рот крошки не принимал. Ну, насчет мяса мне, будто правда, не с руки, потому дело наше мужицкое, но насчет твари жи- вотной разной, — в единомышленниках с ним состою. Ни коровки, ни лошадки никог- да не изобижу, а также я насчет дико-птице- зверья. Вот отчего зиму зименскую и сижу я, Селифон Абакумыч, коло Макриды Ника- норовны, в пазухе руки грею, — весело по- смеиваясь, рассказывал Егор Егорыч. — Ну, а ведь ты с младости в промысел втравленный и дико-птицезверье тебе пода вай, только. Селифон пожаловался на неуправку, и Егор Егорыч вскинулся на него укоризнен- но и сурово. —• Вот за это, Селифон Абакумыч, и не спасибо тебе... Не спасибо и не спасибо. Ну. а што бы да добежать ко мне. Так мол и так... Как ты думаешь, отказал бы тебе Егор Егорыч воэкшка-другой сена в неделю скоту твоему подбросить?.. Не пожалел бы Егор Егорыч молодого хозяина соседа^.. — На широкое лицо Рыклина легла скорбь. — Молодежь-то, молодежь-то какая нын- че пошла. Головы склонить один перед од- ним не желаит. Нехорошо! Нехорошо, Сели- фон Абакумыч! — Егор Егорыч решитель- но встал и изменил голос: — Вот што, друг ты мой, дорогой! Как никак я тебе хоть и не ближний, а сосед. И вот тебе прямой мой сказ: завтра же соби- райся в прдмысел. Собирайся без никаких. Я здесь насчет сенишка весь труд на себя возьму. Вижу я ведь, Селифон Абакумыч снова изменил он голос на вкрадчивый т о- пот. — И со стороны, а все вижу... И пра- вильно делаешь, што не идешь к ним. Ну. разве ровня.они тебе, эдакому молодцу? Ты для них в крыльцах широк, Селифон Абаку- мыч! Им нужны маломерки, вроде Погоны- ша или Тишки, а ты >н один вывезешь. Ска- жем в промысле, ну кто за тобой угонится? Никто! Коллективизна для тлей. Для того, кто на своем горбу ноши поднять не может и на чужой рассчитывает. А я вот несу один и мне любо. Так-то и тебе... Они думают, Селифон Абакумыч, што человеческий ум го-