Сибирские огни, 1933, № 9-10

буровалось мое с-ердцынько после твоих, Ми- тьша, завлекательных речей об машинах, особенно об тракторе и комбае... С эдакой-то благодатью живи да посвистывай... Прим а й- те Кузьму — он хоть и с одной рукой, да двум худеньким не лоддасся... особенно в промысле по зверю. — Как налимы в мордочку, сами лезут, будьте вы прокляты!—выругался на поро- ге Селезнев и так хлопнул дверью, что за- звенели стекла и закачалась лампа под по- толком, играя отблесками на взволнованных яйцах. Новый мир прорастал газ старого С заседания расходились ночью. Егор Егорыч вышел с Евлахой Селезне- вым, Фомой Недобитковым, отцом и сыном Федуловыми, с четырьмя братьями Опояски- ными я стариком Быковым. Заседание потрясло Рыклина. Он сидел в дальнем углу, забытый всеми и все время молчал. Он давно ждал этого удара, и все- таки удар этот застал его врасплох. Егор Егорыч ясно увидел, что начавшегося дви- жения в колхоз остановить нельзя, как нель- зя остановить пущенный с горы камень. По площади Егор Егорыч шел молча, с трудом удерживая кипевший гнев. Так же как и на пол^, ему хотелось кричать на весь мир: «Остановитесь! Што вы делаете?» Но заговорил "он негромко и со смешком в го- лосе: — Успехи ихние, об которых из кожи вы- лупился дорогой наш секретарь, надп-омни- ли мне быструшанского .мужичонка Соловья. — Многочисленные примеры свои Егор Его- рыч приводил всегда из отдаленных, извест- ных ему, равнинных деревень. — Соловьем его прозвали с издетства, за непробредомое хвастовство, постольку-поскольку о:ню вперед его родилось. Так вот, жил он уж до того ли бедно, што прорванные втоки у штанов за- шить заплатка не всегда находилась. Избен- ка у него без крыши и вокруг ее чисто — один ветер. Во всей деревне другой такой облупленной не было. Одним словом, столбо- вой пролетарий, вроде нашего Митьши Се- дова. И штоб вы думали, эта-то голь и пе- ретыка всю свою жизнь горько-пламенно иечтал об крашеных воротах. И уж так-то ли он мечтал, так мечтал, што вндется они стали ему не только што во сне, а и в яви. Подходит, бывалоча, покойна дыра (умер он от сумашедности) к тому месту, где по его воображенью ворота должны бы стоять, и кулаком грозит и вот кричит бабе: Отво- ряй, отворяй, Марфа, мужу! Да ведь не испрепросукин ли, бабе своей % втемяшить в голову сумел, што ворота у них самые первые по деревне. Што бы, вы дума ли, дорогие грожданы вы мои, видеться и ей они стали. I И вот выходит она из избы, маленькан такая, захлюстанная и начинает кажилиться. «Штой-то не могу, Степан Петрович, с зат- ворнной совладать...». У соседей кишки в брюхе от смеху смешаются, а они хоть бы скисли. Так вот, мужики! — Егор Егорыч ухватил в темноте за воротник Фому Недобиткова. — И наши эдак же. На весь мир; пятилет- ка! Америку догнали! Монголию перегнали!.. Тракторы! Комбаи! Сами жнут, сами веют! Враш! . . Да знаете ли вы, мужички, што еже- ли советские газеты в одно горло на весь мир, без передыху, завтра кричать начнут: «Лестницу на небо выстроили!» Поверят! Ей богу, поверят! Сказывают...—начал было но- вую историю Егор Егорыч, но на площади послышались оживленные голоса колхозни- ков старых и вновь вступивших. Дмитрий Седов чему-то громко смеялся. Новорожденные комсомольцы тоже смеялись. Смеялся и сдержаный, обычно, Акинф Овеч- кин. • Тишку увозили рано утром. Вернувшийся накануне из гор, с промысла за козлами. Селифон иоил Мухортку. Сельсоветский сто рож — дедка М-емнон -— босой, с засучен- ными по колено штанами, на большой кол- хозной лодке собирался перевозить мили- ционера, вызванного из района, и аресто- ванного Курноеенка на другой берег реки. Двух верховых лошадей он уже переправил, и они с противоположного берега Черновой звонким ржаньем перекликались с селифоно- вым жеребцом. Мухортко вошел в воду по брюхо, выг- нул шею и ударами передних ног начал ко- пытить воду. Деревня только начинала просыпаться. За- ливисто, вперебой кричали петухи. Солнца еще не было видно, но близость его угады- валась по розовеющему гребню, белка. Кое- где из труб домов поднимался дым, но, сдавленный утренней сыростью, плавал не- высоко над крышами вторым ярусом обла- ков. Запах дыма, реки, близкого леса, еще оку- танного туманом, воспоминания об удачном «козловье» настраивали Селифона бодро,- Он наклонился к реке, пригоршнями стая черпать воду и бросать >ее на крутой лос- нящийся круп жеребца. Вода светлозелеными, кусками падала на спину лошади, разбива-