Сибирские огни, 1933, № 9-10

нул. Как шешных людей в морду... — пере- дразнил он Рыклина. ч — Зашипел, как гусыня на . яйцах... Знал бы, что ты — 1не эдак бы еще звиэдарез- нул • Пропажа калкана, рассказы Герасима Ан- дреича о медведе на пасеке разбудили в Се- лгифоне дремавшую в эти годы охотничью страсть. Сразу же после возвращения от Курносенка он достал винтовку и принялся ее чистить. Насыпая порох в натруску, раз- бирая охотничье снаряженье, вспоминал по- следний промысел с Тишкой в «Глухой па- ди». Казалось, только вчера, а не ок^ло трех лет тому назад, скользил он на лыжах по темным крутинам. Всматривался, вслуши- вался в звонкую и чуткую ость кедров. Ог- нем пороховой пурги сметал с высоких вер- шин на снег белку за белкой. Вечером уста- лый возг-.ращался в избушку к жаркой ка- менке и перед пылающим сушняком обди- рал дымчато-голубоватые шкурки. Работа в «узнице, увлекшая так в послед- ние недели, теперь не радовала его. Из ста- рых, проржавевших кусков железа он за- готовил зубьев на две бороны. Оття- нул брошенные давно, выщербленные то- цо.;*"', Н'авщгил 11 д. Trunin -с-галгттст: Pf g дво- ре работать этзт день не мог. Все каза.т^..-, что делает он не «то», что все это ч можно сделать и в другое время. Чаще обычного смотрел на синюю хмурь гор. Широкий раз- мах их влек его, как влечет в знойный пол- день усталого путника блеснувшая на солн- це река. — Махану-ка я в тайгу, поразомнусь на- много, Козлишку может рога сшибу, глу- харишку какого-нибудь напугаю... — Воз- бужденный Селифон вбежал в избу. — Жена! — еще на пороге закричал он, Фроську удивила необычайная веселость Селифон а. За все лето он впервые ее наз- вал «женой». — Корми мужа обедом, да сбегаю-ка я в горы. По охотишке душа сто- сковалась. Вспыхнувшая радостью, Фроська загре- мела посудой. Бабка Ненила Самоховна тоже стала помогать снохе собирать внука з тайгу. — В добрый-™ час, Селифоша, в добрый- ко час... — Женщины наложили ему в сум- ку и хлеба, и сала, и луку. — Парочку, другую картов^ ему сунь, дочка. С устатку она > печена-то в углях картовь-то... Селифон ел торопно, обжигался. Так он волновался при сборах на охоту только « юности. — Да ты мне куда же эдакую беду. На одну ведь ночь я, не на год. — Но Фрось- ка с напускной строгостью вырвала у «его из рук сумку и добавила в нее еще хлеба. — Едешь на день — запасу бери на не- делю. Хто иво знает, она тайга-то промыш- леннику заманчива. Селифон только теперь рассмотрел, что красивое, стянутое болезнью в рубцы лицо Фр о с ьш хорошело в улыбке, освещенное большими жаркими глазами. В сумы Селифсн положил железные когти для лазанья по скалистым крутинам, прито- рочил продымленный охотничий котелок и вскочил в седло. Женщины долго стояли за воротами, ког- да он, закинув за пйечи винтовку, крупной рысью пустил Мухортку вдоль улицы. • Вершины гор пылали в золотой пыльце за- ката. Скалистая россыпь, сбегающая по кру- тому склону в ущелье, сверку была похожа на реку с причудливо застывшими гребня- ми волн. Селифон представил гулкое рож- денье каменного потока, сметающего из своем пути лохматую, стену тайги, сотря- сающего грохотам обвала всю округу." crxoi « ак затаился на ее гребне у россыпи узень- ной эвериной~трйпкя. Внизу чернел лес. Отсюда ои казался на- столько густым и зыбуче-ровным, что на него хотелось прыгнуть и бежать по иголь- чатым верхушкам, как по зеленому лугу. Но Селифон знал обманчивую ровность тайги. С детства ведомы ему в ней буреломные завалы столетними коло.динами, взрываю- щиеся столбами трухлявой пыли от неосто- рожного прыжка; непролазные крепи ку- старников и перерослых трав — надежное прибежище птиц и зверя, укрывающее оди- наково и юркого горностая, и широкорого- го, как размахнутые руки, горбоносого лося. Тайга! Кто тебя выходил? Кто вымерял крутизну твоих падей? Кто взбирался на об- рывы твоих стремиин, откуда земля кажет- ся опрокинутой татарской чашкой, потре- скавшейся от времени морщинами ущелий, с тончайшими ниточками речной глазури. Кто дышал вместе с тобой смолистым теплом .ве- сны? Кто, дрожа на ледяных остряках тво- их, ночуя в жилище бурь и ветров, востор- гался тобою, вздыбленной ураганом, черной и клокочущей, как океан? Селифон не мог оторвать глаз от родных.