Сибирские огни, 1933, № 9-10

неопытный еще копновоз — шестилетний пе- тушонок Никодим. Он или не успевал отвер- нуть коня от кочки или, повернув круто, — опрокидывал копну. С досады он начинал громко реветь. Матрена бросалась на выруч- ку с вилами. Остальные копновозы ждали ее. Сбросав на приметок своженное сено, мужи- ми ругались и на Никодимку, и неуспеваю- щую Матрену. Переложенную копну снова подкапнивала Матрена, и снова начиналась прерванная работа. Но чем дальше от скир- ды приходилось ездить копновозам, тем ча- ще и чаще ругались мужики у приметка. Герасим Андреич смотрел сверху (он стоял на стогу) на Матрену Погонышиху, бегаю- щую от одной перевернувшейся копны к другой, на стоявшего безучастно Тишку и кипел; «Вот-то еще статуй, вот-то статуй, бесчувственный, сдуреть бы тебе, сивкина боль...» Тишка и сам начинал тяготиться ролью праздного наблюдателя, но не знал, как ему теперь взяться за вилы: «Надо было сра- зу...» — думал он и продолжал стоять. Дмитрий старался не смотреть в глаза Ге- расиму Андреичу: ему было стыдно и за Тишку, и за свое упорство на секретном за- седании ячейки: «Убивать эдакую сволочь на до, чтоб небо не коптили...». Но Дмитрий сдерживался и ждал, что из этого получится в конце-концов. «Эко-же сколь теплый, теплый-то мужи- чонко»... — не переставал он думать о нем и со злобой подхватывал огромные пласты на навильник. Снова прорвался Зотейка. Сам лентяй, по- зорище артели, он не смог вынести спокой- ного наблюдательства Курноеенка. — Убью! Будь ты иопрепроокаянный ле- жень!.. — кинулся он на Тишку с вилами. Маленький и такой же щуплый, как и Тиш- ка, Погоныш в этот момент был грозен. Кур- носенок метнулся от него по кошенине. Зо- тейка завизжал от злобы и на весь луг вы- ругался. — Всяких лодырей видывал, но эдакого, братцы, туяса... — Погоныш не нашелся, что сказать больше, снова выругался, плюнул и пошел к скирде. , Тишка, словно этого и ждал, взял вилы я отправился к Матрене. • Работал озлобленно и жадно. А вскоре и совсем забыл — и об обиде на Зотейку, и о рубахе, не дававшей покоя с утра. Вечером Погонышиха не поехала в дерев- ню: хлеб для артели бабы пекли понедельно, а очередь была Хритиньина. ••и». Тишка постеснялся напомнить ей о руба- хе и вынужден был остаться. • Нравилось Тишке рано утром, когда на дымчатом горбу луга никла еще тяжелая ро- са, а туман чуть отдирался с речного плеса, высунувшись из-под теплого зипуна, хва- тить полные ноздри утренней прохлады. После вонючей камеры блатяков, пахучий настой вянущих трав, холодное спокойствие сонных гор настраивало его необычно. Тиш- ке казалось, что мир впервые распахнулся ему, как жаркие губы любимой. «А ведь и вправду, Тихон, смотри-ка, го- ры — синнм-сине, река бьется в берег...» — Он словно впервые 5'видгл их. На ржавой мочажине сочно крякала дикая утка. В приречных кустах, по кромке лугь, скрипели коростели. Неперебродивший еще весенний хмель в перепелах раздирал им горлышки придушенными, страстными вскри- ками. Но не отзывались уже на крик сам- цов перепелки, обремененные многочислен- ными выводками. — Эко орут сердешные, эко стараются, а все без-толку. , Тишка хорошо умел разбираться в голосах птиц. С раннего детства пристрастился он подражать им. И не раз без дудочки подма нивал похотливых самцев-перепелов на сла- достное: «пить-полоть». Известным ему ши- пом и поскрипыванием напилка по железу выводил на чистые места из дебрей кустар- ников долгоногих, горбатых бегунцов-коро- стелей и, насмеявшись вволю над обалделым любовником, отпугивал его неожиданным всхлопом ладоней. Грязной, растрепанной тряпкой низко над лугом летел к ивнякам коростель, распустив уродливые нош, а Ти- шка вслед кричал ему: — Гачи-то подбери! Подбери гачи-то распутник... И теперь он снова слушает их. «Вирку бы суда! . .» — хотелось озоровать. Тишка вскочил и на минуту прислушался. Храп Зотейки Погоныша несся из глубины артельного омета. — По храпу — жеребец, будь он прок- лят... Герасим Андраич, Седов, Рахимжан подня- ли головы и начали вставать. Тишка на цыпочках подошел к Зотейке. Погоныш спал, пустив сладкую слюну с гу- бы. Тишка сдернул с него зипун. Зотейка, протирая глаза, бросился за Курнооенмом. Мужики ушли мыться и уже вернулись, а озлобленый Зотейка все еше гонялся с граб- лями за Тишкой по лугу, иод веселый гогот артельщиков.