Сибирские огни, 1933, № 9-10

щина в белом платке. Видно было, как вы- сокая серая лошадь, .должно быть от на- туги, то и дело взмахивали гривой под дуг у. — Большие возы кладут, — решил бри- гадир, — нехорошо. Женщина на возу во всю глотку орала: «Я-а кр-раси-ива, хороша-а, Ды пло-охо оде-ета-а. Сзади разноголосо гудели машины. • Скирды были длинные и широкие, как креетовьке дома. Они кряжисто упирались в землю — девять порядков. Вода, загнанная в канаву, бойко разбрасы- вает брызги и хлещет на старое мельничное колесо. Колесо скрипит и сложная машина поет, как счастливая пря'ха. Шелепов стоит высоко на полюе, немного склонившись впе- ред. Он, кажется, едва пошевеливает локтя- ми рук и снопы правильно, легко плывут сплошным потоком в кривые зубья бараба- на. Снопы сбрасывают на полок Федька Копылов и Марфа Летунова. Серое облако пыли, высоко вздымаясь над гумном, растрепанными космами стелется на пруд. На гумне суетятся люди: кто с ви- лами, кто с граблями, кто с мешками, стучат и поскрипывают от'езжающие, нагруженные хлебом, телеги, взмахивая колосом, слетают с прикладков снопы, вырастают ометы соло- мы. — Эй, веселей поддавай! — слышался чей- то голос. Обмолот радовал: примолот хороший. Хлеб чистый, ядреный — только кули подавай. Золото, а не пшеница. И в рабо- те чувствовался праздник, чувствовалось окончание страды и большая, полная.побе- да коллектива на полях. Савчук сбрасывал со скирда снопы и при- слушивался к долетавшим до него голосам: — Я — женщина темная, — рассказывала окружающим Фекла Марковна. — А Боб- ков мне и говорит: «Не трепи, Фекла Мар- ковна, юбченку на их каторжной работе, все едино, — говорит, — ни черта не зарабо- таешь». — Кончай, на перерыв! — прозвучало, точно команда. Машина замедлила ход. Об- лако пыли тёмно-сизым хвостом опустилось на тихий омут пруда. Савчук с силой во- ткнул железные вилы в сноп и скатился со скирды. Чумазые, -запыленные, с ручейками пота на щеках, колхозники оравой хлынули на дымок к обеденным котлам. Там, облокотив- шись на кипятильный бак, стоял председа- тель колхоза Крюков Матвей — человек вы- сокого роста, бритый, рябой, с глазами и* выкате. Одет он был, как всегда, странно, шапка казалась вывернутой наизнанку, на плечах висели две тужурки: одна синяя, вторая белая. При чем, синяя, нижняя — длиннее, рерхняя — короче. Крюков Матвей смахивал на здоровый пень, с верхней час- ти которого облупилась кора. У ног его ле- жали какие-то свертки, рядом пасся высокий красивый вороной конь под седлом. На кор- точках перед Крюковым «сидел Андрей Ни- китич. На двух досках, поставленных к телегам, наклеено несколько листов бумаги, четка выделены заголовки: «Валовой доход кол- хоза», «Примерная оценка трудодня» и «Кт® как работал». — Фекла Марковна, где ты? — обступили доски с наклейками. — Чего вам? — Ты заработала за весь май, голубка сизая, сорок соток. — Ого! — загудело кругом. «А в июне, — продолжал старик Лету- нов, — два с половиной трудодня, в июле— 64 сотки, в августе... где ж он август? — Ж сотки. — А м-еДку еще просишь! — А вот и Лоев... Эй, Лоев, родной! — кричал Летунов. Лоев заработал: в мае — 2, 13 трудодня, в июне 0,18 трудодня, в августе — два тру- додня. , — Лоев, меду не желаешь? — Ешьте на здоровье, — огрызнулся Ле- ев. —• На трудодень колхознику причитает- ся, — читали дальше, — пшеницы 6 кило- грамм, просо 500 грамм, овса два с полови- ной килограмма... — А всего?. — Девять 'килограмм на трудодень. Шелепов имеет 420 трудодней, он получит пшеницы 150 пудов, просо двенадцать пудоз. овса шестьдесят пудов. — Куда Шелепову столько хлеба? — Ольга Даниловна- — женщина, а имеет 290 трудодней. Оттолкнувшись от кипятильного бака, председатель колхоза попросил членов бри- гады на собрание. — Сходись до кучи, — поднял он руку и резко опустил ее вниз. — У нас быстро, вроде митинга пройдет... два вопроса; при емка в члены колхоза и премирование за уборку ударников. Первый, Павел Савчук. — Давай Савчука!—придвинулись колхоз- ники.