Сибирские огни, 1933, № 9-10

— Ага-а, гго трудодням. Помахивая красненьким узелком, подошел Лоев. Этот здоровенный парень за весь ав- густ заработал два трудодня, а за первую половину сентября ему причиталось еще меньше — 0,84 трудодня. Бобков дружески осведомился: куда товарищ Лоев направ- ляется и по какому такому случаю с краснень- ким узелочком в руках? Оказалось, что Ло- ев направляется на пашню хлеб убирать. — Дело хорошее, — заметил с чувством Бобков, — однако, солнышко - то вы- ско. В бригаде засмеют: спишь, дескать, долго. — Я могу и обратно лыжи повернуть, — Лоев бросил узелок на заваленку. — А ты попроси, Фекла Марковна, медКу- то у кладовщика, — посоветовал Бобков. — Как же! Так он тебе и дал. Заглянет в твою книжку и скажет; тебе причитается 30 грамм. — Одна ложка!. — И хлеба, сказывают, не дадут: по тру- додням будут распределять. — Так, — переступил с ноги на ногу Ло- *в, — значит, кушаем медок. В это время из узкого переулка выползла с коромыслом на шее горбатая старуха Алексеевна — мать Фильки Баскакова. На коромысле старухи ' грузно покачивались 'большие белые ведра, наполненные до кра- ев медом. — Не все еще получила, — сообщила Алексеевна, хотя никто ее об этом не спра- шивал, —• с полведерка еще, говорят, поло- жим.... Мать Фильки Баскакова поковыляла даль- ше, к своей калитке. Над головой ее, повя- занной синей тряпкой, свистели пчелы, одиночки из которых проносились мимо окон. — Укусят еще, черти, — Фекла Марковна захлопнула окно. — Пойти посмотреть, как выдают мед, — решил Бобков. За Бобковым направился Лоев, а за Лое- вым, выскочив из избы, рысью бежала Фек- ла Марковна с ведерком. — Бегут, — увидел их кладовщик, — гор- лом, видно, думают взять. И закрыл кладо- вую на замок. Все трое остановились. Скинув друг друга злыми взглядами, разошлись в разные стороны. • Поступило известие о том, что первая бри- гада колхоза закончила уборку, вторая за- канчивает в ближайшие два-три дня. Еще дружнее затрещали машины. Напористее, иапряженнее работали люди. Абрашкин Яким с силой скручивал -снопы, подбирал колоски, рубашка на спине взмокла, темнело в гла- зах. Кружилась голова и казалось иногда, . что нога уходят все глубже и глубже в землю... А впереди было многТо еще кучек . несвязанного хлеба. Андрей Никитич, встав рядом ic Савчуком, . завязал несколько снопов. — Почему ты не в колхозе? — спросил он Савчука. Савчук пропустил вопрос мимо ушей. Ко- нечно, он привык уже к общей колхозной работе, втянулся в нее, сдружился с колхоз- никами, за хорошую, аккуратную работу на полоае, его ценят и уважают, но тем х уже для Савчука: Бобков в любую минуту может сообщить Андрею Никитичу, что разбитые 20 суслонов — это дело белобокой савчуко- вой коровы, которую он, Савчук, как вор, угнал из колхозного остожья. «Пожалуй » не примут за этакую пакость в артель-то»,— угрюмо размышлял Савчук. «Может быть взять, да и сознаться лучше...» — Савчук поднял голову, но бригадира уже не было... Андрей Никитич пошел посмотреть, как скирдуют. Пересекая большую заставленною снопами полосу, он вдруг наткнулся на не- что страное: из кучки снопов (из суслона) торчала вытянутая палкой женская нога в полосатом чулке. — В чем дело? Эй, кто тут спит? Нога продолжала непо'движно торчать. — Жива ли уж? — взял за чирок, потянул. И нога ожила, задергалась. Снопы заше- велились и из них показалась лохматая го- лова Ольги Даниловны. Лицо ее опухло, гла- за красные, бессмысленные. — Ой. холера, — сейчас же начала ругать- ся Ольга, —^ руки, рученьки мои, как ломит, все ободрала... — Ты чего спишь? — заглянул ей в лицо Андрей Никитич. — Я?.. А что? — и вдруг, очнувшись, по- темнела. — Работают? — Конечно. — Ночью, как составили снопы, прикур- нулась на минутку, — промолвила Ольга. — Хороша минутка! — А почему меня не разбудили? Бродяга ты, Андрей Никитич, а не бригадир! Я еще ни одного дня не прогуливала. — Злая, заспанная побежала к избушке. Андрей Ни- китич посмотрел ей вслед. — Ишь, как разозлилась баба. За суслонами из-за пригорка выехал ог- ромный воз снопов. На возу сидела жен-