Сибирские огни, 1933, № 9-10

колхоза получило на 900 рублей мануфак- туры: — Ситец, .сатин, готовые рубашки, плат- ки... В конторе работают по двадцать часов в сутки: итоги урожайности подводят—по восемь килограмм на трудодень приходит- ся... — Подводи итоги, — перебил Шелепов,— хлеб-то на корню, он с колоса на землю те чет. Понял? Иши давай серп скорее, да поновей, мой-то на полосе сломался.... Получив серп, Шелепов хотел забежать д ч - мой, но солнце уже взошло и яркими золо- тыми лучами, как гигантскими перьями, из- бороздило землю. — Пора жать. На обратном пути встретились опять те- же — Дмитрий Бобков и Фекла Марковна. Они все еще двигались к поселку. На берегу речки одиноко сидел с удочкой в руках единоличник Павел Савчук. Шелепов не вытерпел: — Дядя Павел! — и заглянул под яр к Савчуку. — Ну, — отозвался тот. — Клюет? — Окунишки попадают. — И как не стыдно тебе, дядя Павел, удить рыбу в страду, когда хлеб на Поло- сах? — Мне не стыдно, — ответил Савчук, — у меня нет хлеба на полосах. Я сеял пол- десятины проса, только. Это вам должно быть стыдно, — Савчук с ожесточением воткнул конец удилища в берег. — Ты, Сергей Егорыч, на своих колхоз- ников оглянись, их поучи, — говорил он далее. — У вас лодырь на лодыре сидят, хлеб колхозный жрут. Фекла Марковна есть? Есть. Куда она делась? Лоев — лентяй, ло- ботряс — есть? А Митя Бобков — лиса, подхалим... Много они работают в колхозе? — Бобков каждый день на работе. А ло- дыри честному колхознику не в счет. — Пусть, значит, лодыри гуляют? — Кто об этом говорит. Вступил в кол- хоз и помоги наладить работу. Цепляясь за кусты, за сухие кочки гли- ны, Савчук полез на яр — ближе к Шеле- пову. Рыжая острая бородка его дрожала, лицо горело кумачом, глаза сверкали, как у кошки. — Не горячись, дядя Павел, подумай хо- рошенько, — сказал ему Шелепов, уходя, — придешь ведь в колхоз. С удочкой, под яром ты социализма не построишь. * Колхоз сеял около тысячи гектаров. На его пашнях не было меж, И радостно было слышать, когда утром в холодном восходе сентябрьского солнца в сплошных золотых полосах вдруг зашумит, загудит жатка, сна- чала одна, затем другая, третья, покатятся сноповязалки, загремят лобогрейки, захрапят кони, замелькают люди. Шелепов любил этот мощный говор машин. Осенние про- зрачные просторы переполняются им до кра- ев. Люди, запыленные в работе, обветренные, с потрескавшимися губами, с исцарапанными, ободранными руками — работают от заря до зари, не разгибая спины. Каждая пядь земли пропитана, из'едена крестьянским по- том. — Люблю дружную работу, — говорил, потряхивая головой, старик Латунов, — по- смотришь и возрадуется сердце. На миру-то и смерть, как говорится, красна. — А давно-ли ты звонил, что у тебя н» единоличной полоске колосья родились тол- щиною в бревно, — замечали старику. — Отродясь не говорил. Я всегда за кол- хоз. — Не юли, дед. — А вы работайте лучше, — осердился вдруг Латунов. Спортится погода, польют дожди — и стыд один, позор, конфуз все- мирный получим на трудодни. Срам... * У колхоза много несжатой хорошей пше- ницы на полосах, осень колхозников под- гоняет, но разве единоличника Павла Сав- чука это касается? Какое ему дело до колхозной пшеницы! Он удит себе рыбу,си- дит на бережке и ладно. . . 'Должно быть Па- вел Савчук умнее тех людей, которые, всту- пив в колхоз, бьются за полную своевремен- ную уборку урожая. Или, может быть, Па- вел Савчук — лодырь, лентяй, подкулачник? — Хлеб жалко, а не вас, — со злостыв сказал Савчук, приближаясь к большой кол- хозной полосе, — я-то и без вас проживу... — Ольга Даниловна, г— предложил кто- то, — вызови его на соцсоревнование. — Он со свежими силами, — усумнилась Ольга. — Да я и не думаю вступать в ваш кол- хоз, — проворчал Савчук и встал с Ольгой в ряд. Ольгу Даниловну ставили в пример всем колхозникам бригады: она связывала, как говорил бригадир, по 68 сотых га в день. Это очень много. — Бойкая баба!