Сибирские огни, 1933, № 9-10
— Успею, родной. Дай десяток снопов за- вязать. Оцепили полосу с двух сторон, разговоры умолкли. За спинами колхозников сейчас-же появились вскинутые вверх колосом снопы — Вязать-то по утрам благодать, — гово- рил, покрякивая, старик Летунов, — солома мягкая, холодная, не цепляется к рукам. Количество вскинутых вверх колосом сно- • ов беспрерывно возрастало. Издали снопы • входили на кудрявую, золотистую россыпь и, казалось, надвигались сзади на колхоз- ников, подгоняя, подталкивая их вперед, че- рез кучки несвязанного хлеба к перезревшей краснополосой пшенице. * Стало уже совсем светло. Небо круто по- желтело. Шелепов, размахивая фуражкой, •Торопливо шел по покрытой инеем меже. Справа и слева от него покачивалась высо- кая, почти в рост человека, и гусгая, йак лес, пшеница. — Сколько тут хлеба!.. Тысячи! — раз- мышлял Шелепов, испытывая невольный страх перед этим пшеничным морем. По плану уборки жнитво должно быть закончено в двадцать дней. Перевалило на второй месяц, а хлеба еще сотни гектаров на корню! «Работаем недружно, — думал он с досадой и; озабоченно оглянувшись назад, заметил Дмитрия Бобкова и Феклу Марков- ну. — Вот опять... С пашни убегают!.. Дмитрий Бобков и Фекла Марковна не торопились. Они спокойно, точно в гости на праздник, брели рядышком-плечо к плечу, о чем-то рассуждая. По сердцу как огнем по- лыхнуло. Шелепов остановился, опустил за- росшее волосами потемневшее лицо. Руки и ноги у него задрожали... * Шаги Бобкова вдруг замедлились, сдела- лись неуверенными и неровными, точно он .шел по камням... Работал он сторожем у кладей, ночь, конечно, не спал, но все же... Можно было отдохнуть часика четыре-пять и пойти со всеми вязать снопы. В такое время, когда страда затянулась — тяжкое преступление убегать с полосы. Не дойдя саженей сорок до Шелейова, Бобков круго повернул вправо с межи и присел в полосе. — Животом страдает человек, — пояснила Фекла Марковна, приближаясь. — Нехорошо, — глухо, сквозь зубы про- цедил Шелепов. — Ясно, когда расстройство живота. Щеки Феклы Марковны играли полным, как каковой цвет, румянцем, да и сама она выглядела свежей, круглоплечей, здоровой. Сдерживая накипающее зло, Шелепов шаг- нул к ней. — Ну, Бобков, допустим, заболел. А ты почему убегаешь с полосы? — А тебе до это дело есть? — в свою очередь спросила Фекла Марковна, холодно оглядывая Шелетова. — За июль месяц у тебя всего-на-всего- 0,64 трудодня. — Тоже дело не твое. — А за август? — Убирайся к чорту... Фекла Марковна пошла мимо, но Шеле- пов неожиданно для себя ухватил ее сзади за волосы, поднял кулак, но вдруг, откач- нувшись, почти бегом бросился прочь. Все это произошло так быстро и внезапно, что Фекла Марковна не успела даже взвизгнуть. — А партийный еще, чорт—прокричала она, когда уже фигура Шелепова была далеко впереди. На полосе показался Бобков. — Что он тебе говорил? — спросил Боб- ков как-бы между прочим. — В волосы вцепился, как клещ прокля- тый. — Ну-у, неужто в волосы? — Будто не видел? — Я б его в суд за это потянул. — Стану я им чертомелить после этого, горб свой ломать — ни в жисть, — горячи- лась Фекла Марковна, — последнюю юбчен- ку ( трепать на работе, нашли дуру обди- раться за трудосотки. — А работы еще пропасть, гибель чорто- ва! — глухо заговорил Бобков, — посчитай, милая голубущка, сама, пораскинь-ка умом;: надо теперича жать, вязать, скирдовать, мо- лотить, излишки государству сдавать, зябь подымать, дворы налаживать скоту. Нешто везде-то поспеют? Ясно, не поспеть. Хлеб останется на полосах, а государству, скажут, отдай. Государство ждать не будет. На по- лосах-то ваш, скажут, остался хлеб. Намо- лотят сколько хлебушка-батюшка и отда- дут в заготовки его. — Весь, поди, н.е отдадут. — Боюсь, что получится так. — А Абрашкин Яким хвалится не нахва- лится: четыреста трудодней, говорит, _ обра- ботал. < \ ' • \ •, — Мы несупротив колхоза — заключил Бобков, — но трудодни еще не хлеб. Так, голубушка моя... * Кладовщик, разыскивая запасные серпы жаток, рассказывал Шелепору. что правление
Made with FlippingBook
RkJQdWJsaXNoZXIy MTY3OTQ2