Сибирские огни, 1933, № 9-10

кофточка с вырезом на груди, может изме- нять облик человека. Я умылся и приоел к столику. Что она читает? Учебники—в сторону. Ага, Горький, Достоевский, Энгельс «Происхождение семьи и частной собственности», Азбука коммуниз- ма, Бухарина, так... Пачка писем... Я толь- ко взгляну на адреса. .. Бе почерк. Москва Главный штаб РККА. В управление по розыску пропавших крас- ноармейцев. Адрес написан неправильно. Кого она ис- кала? Кто у нее пропал? Надорваный кон- верт жег мне руки, и не было сил отложить письмо. Развернул листок... Сердце стукнуло и остановилось. Строчки запрыгали, изде- вательеки изогнулись, слились... «... Прошу . .. неизвестно куда переведен- ного... командира взвода, Василия Григорь- евича Ильина...» — Значит Васю?.. А я думал... надеялся. .. Рука сжалась в кулак и с грохотом опусти- лась на стол. Между побелевшими от натуги пальцами затрещал сухой листок бумаги. Я отдернул руку, как от раскаленного железа, и жалкий комочек упал на пол и тихо про- шуршал у моих HQT. А дальше что? Я поднял и поднес ском- канное письмо к глазам. Руки мои ослабли, дрожат и не слушаются... Надо спокойнее. .. Так . .. Строчки вовсе не слились...—Читай, Андрей, читай дальше! С Васей ты прошел на Варшаву и обратно. .. ...«в виду того, что Ильин при переводе в другую часть увез книги и бумаги наше- го общего товарища, тяжело 1равеного на фронте...». Я готов был надавать себе пощечин! Надо же быть таким... Таким... ревнивым... Боль- ше, чтобы этого. .. прости, Таня! Танюша моя!.. • -Вечером степь открыла нам свои об'я- тия. Огоньки в станице гасли, и на светлые глаза изб одни за другими устало опуска- лись веки темноты. А мы с Таней уходили все дальше в притихшую, дремотную степь и, трепеща от радостной близости, сплета- ли свои мысли в единство дружбы. Мы вспоминали боевые дни. Таня расска- зывала о последних минутах балаховщины и демобилизации, о прощании с бойцами и ра- боте на 'новом месте, о своих мыслях и меч- тах. — Я хочу учиться, Андрюша. Я буду ин- женером... Ты не возражаешь? Я буду инже- нером Великого Слова. У нас еще нет таких инженеров, которые острым сверкающим словом, сильным и прекрасным, шлифуют человеческие мозги, засоренные отвратитель- ной буржуазной грязью... Когда я была ма- ленькой, я любила звучные слова. Они пах- ли хорошо, как росистые цветы, и казались мне шоколадными полыми шариками... Люда глотают эти шарики и отравляются, еслы эти шарики начинены отравой жадности, TJ- пости, дикости и суеверия: :. Я думаю. .. Ес- ли эти шарики наполнить нашим содержа- нием... Ну, как учит Ленин, Маркс. .. Тй метя не слушаешь, Андрюша? — Я тебя слушаю очень внимательно. — Ты одобряещь мою мысль?.. Поцелуй меня, милый... Помнишь, однажды ночью тш на руках перенес меня через Припять. Я бы- ла вся мокрая и замерзла и тихонько, чтобы ты не заметил, плакала. А потом мы взялись за руки и быстро, быстро побежали, чтобы согреться, и тогда я поняла, что люблю те- бя... —. . .Я помню одно собрание партийно* ячейки... Ночью. .. Бойцы пришли с поход* усталые и в мокрых промерзлых лаптях, а в деревне свирепствовал тиф и нельзя бьи« зайти в крестьянские хаты. Красноармейцы ворчали я ругались, и тогда вы устроила партийное собрание, тут же, на снегу, 31 крестьянскими гумнами. Мы все, беспартийные и комсомольцы, об- ступили вас и слушали... Ты говорил тогда... хорошо говорил...' Мне запомнились слова гневные, бьющие, как хлыст, и слова теплые и ласковые, как глаза матери, и слова про- стые и мудрые, увенчанные правдой нашего класса... В ту ночь нельзя было разжечь костра, потому что балаховцы были близко. Крас- ноармейцы грелись игрой «куча мала» в больше не ворчали. Это было действием тво- ей огненной речи, и тогда я захотела стаи» инженером Слова... — . .. А когда ты лежа^Г раненый, без соз- нания, я старалась окаменеть, чтобы не чув- ствовать, не понимать, не слушать своего сердца... И я шептала про себя твои слова, которые согрели тогда замерзших бойцов... —• ... Андрюша, я готовилась тогда стати коммунисткой, и твое ранение превратилось в мой кандидатский стаж... Не было еще та- кого тяжкого испытания в моей жизни! Таня внезапно замолчала и хрустнула паль- цами. Чуть отодвинувшись, она сбоку по- смотрела мне в лицо и, встретив мой встре- воженный взгляд, остановилась и порывисто обняла меня.