Сибирские огни, 1933, № 9-10

дира батальона убили, и я принял командо- вание. Был у нас один пулемет на тачанке. Поставил я пулеметчика, дал ему направле- ние на артиллерию и на сады и говорю: вот тебе цель, не допускай лошадей к ору- диям и по садам крой. — А сам с батальо- ном — вперед, вперед. «Видим, за,колонкой обоз неприятельский отходит, значит отступление у них всерьез, а это бойцам дух придает, и мы, как черти, все прем вперед и вперед. И не знаю я, то- варищи, что мне тогда больше хотелось, ко- лонку ли занять или бандюков тамбовских накрыть. Уж я бы их, гадов, с навозом сме- шал!.. «Ворвались мы, стало быть, в колонку. Захватили три орудия, трехдюймовки, горя- ченькие еще и двигаем дальше. Ну, извест- но, как бывает в наступлении: крик, шум, стрельба со всех сторон, каждый дом и сад прощупать надо. И вдруг, по середине ули- цы вижу ноаилки и на носилках тот самый полковник лежит, раненый, без сознания, один погон сорван, другой на ниточке бол- тается, и около носилок мой ординарец по- хаживает, с наганом. «— Ты чего тут? — кричу ему. «— Стерегу, чтобы не ушел, — отвечает и сам ухмыляется во всю ряжку. «Заняли мы, стало быть, колонку и дро- здовцев далеко отогнали. Комиссар полка тут же нашелся, вместе обсуждаем, что де- лать с полковником, А он лежит на носил- ках и рана у него в животе. Приказал я осторожненько переложить его на крестьян- скую повозку, и в это время он как-раз при- шел в себя. Сперва у него муть в глазах, потом, конечно, прояснилось в голове, и ме- ня он узнал. «— Ну, говорит, расстреливайте скорей. «— Нет, говорю, расстреливать мы тебя не будем. «Тогда он снимает с пальца перстень и подает мне. «— Примите, говорит, в знак благодарно^ сти за гуманное, отношение. «— Перстень твой, отвечаю я ему, мне ни к- чему. А насчет расстрела, будь покоен, господин полковник, нужно будет, так в шта- бе расстреляют. «Отправил я его в дивизию, потому что штаб полка куда-то провалился, следов не найти. И потом сам пошел к товарищу Федь- ко, комдиву, с докладом. ^ «—- Слыхал, — говорит комдив, — слыхал про твои похождения. Поздравляю с награ- дой. А за то, что оплошку дал, бойцов сво* их не изучил, посадить тебя надо. «Однако не посадил, а подарок ценный я от Ревсовета получил. Потому, ясно, как этих бандюков изучить можно было, если с похода да прямо в бой с ними?». • Молодость ли делает свое дело, или по- беждает страстное желание вернуться к сво- им? Как весенние почки на деревьях, нали- вается мое тело соком здоровья, и мускулы разбухают от прилива обновленной крови. Врачи гордо переговариваются об успешных методах лечения и покровительственно хло- пают меня по плечу. Не знаю, может быть есть и их доля в моем возвращении к жиз- ни. На дворе весна. Снег потерял свою белую невинность, и, как чахоточный, сморщился, осел и выставил к солнцу потемневшие, но- здреватые зазубринки. Солнечное тепло , рождает птичий гомон. Суматошные грачи носятся по голому саду и орут во все свое птичье горло. Широкий больничный халат напоминает мне, что я еще в плену моей н-емощи. Я ша- гаю по длинному, образцово чистому кори- дору и с тоской и завистью смотрю на молодую жизнь за высокими окнами, меряю глазом жирные, оттаявшие лысины земли и мечтаю о том времени, когда моя нога по- чувствует податливую, пригретую почву, ос- вобожденную от снега и льда. Сквозь ревнивую цензуру врачей, заботя- щихся о нашем спокойствии, просачиваются скупые вести с фронтов. Но мы знаем; боль- ших фронтов уже нет; было кронштадское восстание и был героический поход наших товарищей по льду Финского залива. Мы знаем: старшие возраста красноармейцев де- мобилизуются; появилось новое, тугое, как тетива, слово — нэп. Этих новостей достаточно, чтобы тихие и скучные госпитальные палаты превратились в шумные дискуссионные клубы, где цвет- ными шарами перекатывались рыженькие веселые шуточки, алый, грохочущий жизнью смех, сине-голубые, вслух высказанные, за- стенчивые мечты и злобное зеленое нытье. Скорей бы стать на ноги!.. • Сколько радости может дать здоровому человеку яркий весенний день. В тряском, до крыши набитом вагоне я закончил свое лечение и забыл строгие, прямые линии больничных палат. Рана, перевязки, аптеч- ный запах и чинный больничный коридор—