Сибирские огни, 1933, № 9-10

— Да, Таня... — Дай мне слово... — Да?.. — ... Дай мне .слово, что пока мы не по- кончим с Балаховичем, у нас больше не будет разговора об этом... — Хорошо. .. — Я остаюсь для тебя таким же красно- армейцем, как и Bice остальные... — Согласен... — Мы на войне, Андрюша, -и пока... — Я понимаю, Таня... Не говори об этом. Революция — на первом плане. — Ну, вот и хорошо, что мы понимаем друг друга... Вернемся. Мы пошли назад, к огням, вокруг кото- рых красноармейцы, как древние люди, от- плясывали свои согревающие пляски, разме- тая по деревьям клочья черных теней. — Андрюша! — Да, Таня... — Дай, я тебя поцелую еще раз. * Хорошо бы в последних боях захватать самого Балаховича. Каждый красноармеец мечтает об этом, а зверолов Корн-ев гово- рит о повадках балаховцев, как опытный охотник о повадках дикого зверя. Ловить этих волков нужно умеючи, и великая честь тому, кто первый откроет логово зверя. По- этому так стремительны наши атаки, поэтому так внимательно щупаем мы каждого плен- ного. Карсноармеец Татьяна Зинкевич тоже ду- мает об этом. Что же, у красноармейца Та- тьяны Зинкевич не меньше шансов, чем у других. * Случилось это неожиданно. Боя, по-насто- ящему, и не было. Шла ленивая перестрелка с балаховцами, засевшими в лесной деревуш- ке. Мы ждали, когда соседняя рота обойдет деревню и ударит бандитам в тыл. Вдруг я почувствовал не сильный толчок в грудь, как будто меня ударило раскаленным камнем. На несколько секунд у меня захватило ды- хание. Я ткнулся вперед и, чтобы не упасть, обхватил руками толстую сосну и так ос- тался стоять. Когда рота поднялась в атаку, я подозвал Васильева. — Примите • команду над взводом. Пере- дайте командиру роты, что я ранен... Пустя- ки!.. Кажется в грудь... Потом пришлите , за мной... Я видел, как мой взвод бежал с винтовка- ми наперевес, и подумал, что сибиряк Кор- пев забежал слишком вперед и мешает ос- тальным. Потом сосна, за которую я держал- ся, вдруг обмякла и безжизненно повисла на моих руках... Очнулся я очень быстро. Около меня стоял лекпом и укладывал в сумку свою аптечку. Комроты жевал свой ус и что-то говорил ему тихим голосом. Побледневшая Таня сидела на краешке койки и безотрывно смотрела на меня, крепко сцепив пальцы вокруг шеи. Вася Ильин сидел на корточках и быстро бегал карандашом по бумаге. Ког- да я пошевелился, он поднял глаза, уяыб- гулся мне и захлопнул записную книжку. — А я тебе писал письмо, — виноватым голосом сказал он, — думал, что не скор» очнешься. Тебя в госпиталь отправляют, а мы идем дальше. — Ну, я от вас не отстану... На санях за вами... вслед... Денька три::; поваляюсь. .. а там. .. — Товарищ Разумовский, вы говорите глу- пости, — строго и укоризненно сказал лек- пом и пощупал мой пульс. — Вам нужна серьезная операция, а вы... шуточки! .. До штаба я вас сам отвезу, а там вас направят в тыл. Вася Ильин заметно волновался и что-то шептал командиру роты, дергая его в такт своим словам за петлицу гимнастерки. Ком- роты, не переставая жевать усы, скосил глаз на свою петлицу и деликатно высвободил ее из рассеянных пальцев Васи. — Вася остается с ней, — ужалила меня острая и юркая мыслишка и сейчас же ис- чезла. Таня сидела все в той же позе и неот- рывно смотрела на меня. Внутреннее напря- жение увлажнило ее глаза и вызвало румя- нец на побледневшие щеки. Я вспомнил ее поцелуй в лесу, за кругом жарких костров и успокоился. — Таня м-еня любит... И Ва-ся... Он тоже : : : И, кроме того, наш разговор. .. Нет, беспо- коиться не о чем... Надо только поскорее вы- лечиться. Под окном собрался мой взвод, чтобы про- водить меня. Из-за двойных рам глухо гудел бас Васильева и в него вплетался звонкий, как натянутая струна, голос Якимова. Мне было приятно это внимание боевых 4 товарищей. Командир роты и лекпом вышли распоря- диться о подводе. Вася повертелся в ком- нате и незаметно исчез, плотно закрыв за собой дверь. Несколько минут мы с Таней, молчали, потом она пересела поближе ко мне и взяла мою руку.