Сибирские огни, 1933, № 9-10

• — Человек 40-50, — быстро прикинул я в уме. — Попробуем! Я набрал полные легкие воздуха и выско- чил на дорогу. — Стой! Руки вверх! !! Голос мой прозвучал хрипловато и внуши- тельно. Громкое щелкание затворов невиди- мых винтовок убедительно подтвердили мое приказание. Толпа колебнулась, сгрудилась еще теснее и остановилась, как вкопанная, ошеломлен- ная неожиданным криком и щелканием за- творов. Руки взметнулись кверху и были похожи на высохшие обрубки узловатых ветвей. — Не шевелиться! Будем стрелять! Кто такие? — Товарищи, не стреляйте... Сдаемся! Мы — свои... — раздались испуганные и обрадованые голоса из толпы. — Кто свои? Оружие есть? — Свои... красноармейцы... бывшие. .. — голоса стали смелее. — Оружия нет, побро- сали все. — Балаховцы? — Да. — Подходи по одному ко мне. Руки не опускать!... Мы вас отлично видим... пере- стреляем!,. Из толпы выделился один человек и не- смело пошел на мой голос. Это был сани- тар или фельдшер: на рукаве у него белела повязка с красным крестом. Я быстро обша- рил его карманы и пояс. Оружия не было. — Снимай сумку и отходи в сторону. Не вздумай уходить... Васильев, принимайте первого, — крикнул я своим. — Следующий! * Мы сидели в халупе комроты и разбирали документы пленных. Маленький Якимов, при- строившись к печке, медленно и истово чи- тал письмо к родным умершего в плену красноармейца. Он часто останавливался, чтобы скрыть дрожь в голосе, и, стыдясь этой дрожи, делал вид, что не разбирает написанного, и придвигал грязную четвер- тушку бумаги поближе к свету. В другом углу пленный балаховец в ко- роткой серо-зеленой шинели тихим и груст- ным голосом рассказывал потрясающую ис- торию своей жизни в плену у поляков. Крас- ноармейцы и деревенские женщины, набив- шиеся в хату, слушали его молча и сосредо- точенно, не перебивая. «Попали мы в плен под самой под Варша- вой. Такое положение вышло, что никуда не денешься: или тебе смерть, или в плен. Ну, пошли мы в плен и с первого же дню по- жалели, что не дали себя убить. «Перво-наперво — поснимали с нас поляки все, что из одежки было. Кому рвань кой- какую на сменку дали, а кто и так остался. Потом выстроили и стали смотреть: у кого крест на шее висит, тому по морде, в зубы, у кого креста нет — того шомполами, до кровавых шматков... Поизмывались над нами для первого разу, для ради знакомства и в лагерь ' военнопленных погнали, под город Шелков. «Пригнали нас в лагерь. Смотрим, барака стоят, проволока кругом густая, часовые строгие ходют. Ну, думаем, здесь, может, порядок какой ни на есть будет, тыл все ж таки. Ан вышло не так. Горя горького набра- лись мы в этом лагере, что и сказать не- возможно. Мучили они красноармейцев, пленных то-есть, прямо сказать, звери беше- ные. Как утро, еще солнышко не встало, приходит их капрал, злой, как аспид, и да- вай выгонять на работу. А мы все разутые- раздетые и с голоду совсем отощали. А ко- торые больные, тем совсем худо, бьют их палками и на работу силком гоняют, — вы- ходи, кричат, красная сволочь, чего пред- ставляешься?. «А к вечеру, придешь в барак, получаешь миску бурды, по-ихнему суп, и хлеба ма- хонький кусочек, ну, прямо с пятак медный. Этим и сыт сутки. «Мерли у нас в бараке, как воробьи в мороз. С вечеру человек еще жив, разгово- ры разговаривает, о детях, о делах' всяких вспоминает, а утром, глядь, лежит мертвый, сухой, желтый весь и страшный. Стали мы даже к мертвякам привыкать, словно так и полагается. Вот как мы жили. «Нашлись и отчаянные, которые бежать из плену надумали. Все одно, говорят, смерть, зато уж и мы кому горло перегры- зем. Ну, и бежали. А где там убежишь? Всех споймали и — под расстрел. Где там убежишь?.. «Так, жили не жили, маялись, жисть свою проклинали. Посмотришь, товарищ помер, инда позавидуешь, сам смерт^ кличешь». Рассказчик остановился и торопливо стал раскуривать потухшую папиросу. Руки у не- го дрожали и прыгали, и он никак не мог разжечь свой окурок. Кто-то: подал ему зажженную козью ножку. Он затянулся и натужно закашлялся, одной рукой держась за грудь, другой прикрывая рот. Когда при- падок прошел, он обвел нас тусклыми сле- зящимися глазами и безнадежно махнул ру- КОЙ. • \ Ш