Сибирские огни, 1933, № 9-10

носился ветром по всему миру. И тогда я поцеловал ту, что безмятежно спала на мо- их руках.., • « Я проснулся и долго думал о прекрас- ном сне. Мне давно ничего не снилось. На войне спишь, как убитый, без сновидений, готовый каждую минуту вскочить и итти в ночь, в темь, в смерть... А Таню я люблю. Сказать ли ей об этом?.. • В сумерки за мной забежал вестовой ко- мандира роты. — Товарищ взводный, — выдохнул весто- вой. — Вас командир срочно требует к себе. Бегу будить остальных. Я захлопнул книгу, которую читал Тане, и стал быстро одеваться. Таня поправила у меня ремень, выскочивший из-под хлястика, потом подошла к столу, раскрыла книгу на той странице, где я остановился, и аккурат- но заложила закладку. Мы будем продолжать, когда вернешь- ся, — сказала она. Мне стало весело от этих слов. Я выбежал на улицу и вихрем промчался по порядку, к штабу роты. — В лесу появилась банда, — встретил меня командир. — Пастушонок утверждает, что — балаховцы. Возьмите четверых крас- ноармейцев и разузнайте, в чем дело. Если их немного — захватите. Если большая бан- да — в драку не лезьте. На околице, по на- правлению к лесу, я вас буду ждать с 10 красноармейцами и пулеметом. В случае че- го, имейте это в виду. Остальные пусть останутся на своих постах. Идите сейчас же, паренек проводит вас. И, как всегда, кончив официальную часть, он хлопнул меня по плечу и дружески ска- зал: — Иди, Андрей, и не мешкай. И когда я уже открыл дверь, прибавил: — Мы здесь будем беспокоиться. Мне кал<ется, что он сделал ударение на «мы». На что он намекает, мой командир? Совсем уже стемнело, когда мы вышли из деревни. До леса было полкилометра. На опушке мы остановились. — Как пойдем, по тропке или по доро- ге? — спросил пастушонок. Я соображал: ночью по тропинке обяза- тельно собьешься. Балаховцы' по тропке в незнакс мом лесу не пойдут. — Веди, Миша, по дороге. Мы осторожно пошли вперед, стараясь не шуметь и часто останавливаясь, чтобы при- слушаться к тихому однообразному шуму леса. В густой, как бы спресованной, тьме шелест невидимых высоких сосен походил на шум йождя. Я даже протянул руку, что- бы поймать дождевую каплю. Лишь в ред- ких местах деревья расступались, открывая часть неосвещенного неба. Наш маленький проводник уверенно шел вперед, и было совершенно непонятно, как он находил дорогу в этой кромешной тьме. — Мишка, а ты не заблудишь? — Не, — спокойно сказал он и вдруг схва- тил меня за руку. — Чу! Идут!.. Слышь? Какой-то отдаленный глухой шум, как буд- то ручеек катился по камням, нарушил лес- ную тишину. Мы убавили шаг, напряженно всматраваясь в темноту. — Сейчас будет поворот, — шепнул мне Мишка, пригибая мою голову к себе. — Дорога налево сворачивает. Я остановился. Шум приближался. Теперь уже можно бы- ло различить тогют ног, треск сухих сучьев и смутный человеческий говор. — Это наверно и есть балаховцы, — ти- хо сказал я товарищам. — Здесь мы их подождем. Когда я крикну, щелкните по- энергичнее затворами. Стрелять только в крайнем случае. Стойте тихо и не шевели- тесь. Если сигнала не будет, пропустите всех мимо себя. Четыре красноармейца стали по обеим сторонам дороги и сейчас же пропали, про- глоченные тьмой. Я сделал несколько ша- гов вперед <и тоже остановился. На самом повороте дорога немного расширялась, снег белел под ногами, и здесь было удобно на- блюдать. Глаза ли мои привыкли к темноте или небо посветлело немного, но я легко уже мог различить отдельные деревья. Люди, которых мы ожидали, шли не скры- ваясь. Они' топали ногами и громко разгова- ривали. Отдельные голоса доносились глухо, как сквозь сонную дымку. Я вытащил иаган и взвел курок. Сзади себя я слышал учащенное дыхание Мишки, который ни на шаг не отходил от меня. Си опять пригнул мою голову к себе. — Если ихняя возьмет, я побегу в деревню н скажу тому дяденьке. Я потрепал мальчишку по щеке. — Ладно! Из-за поворота показалась гурьба людей. Их силуэты ясно вырисовывались на фоне неба. Они шли тесной кучей, боясь отстать и заблудиться в темноте.