Сибирские огни, 1933, № 9-10

Из-за поворота показалась голова лошади. Селифон щелкнул затвором берданки. На полянку выехали двое незнакомых мужиков. •Огорченный Селифон встал. Лошадь переднего рванула и он £ тру- дом удержался в седле. Второй вскинул винтовку к плечу, но Селифон повелитель- но крикнул: «Стой!» — и рыжебородый мужик с бледным корявым лицом замер. Не отрывая винтовки от плеча, он с трудом нашелся: •— Кто такой? Селифон положил оружие в траву и по- дошел к всадникам. Через ' несколько ми- нут и те, и другие узнали все. К трупу уби- того мальчика новоселов привела собака. Один из мужиков был на буланенькой ко- былке. Оброть на лошади Фома Недобит- ков признал: . . — Омелькина... Соседушка моего... Они!.. — Больше некому! — подтвердил одно- рукий Кузьма. Преследование началось с новым под'е- мом. Беглецы были где-то близко. Решили усилить осторожность. • Селифон не узнавал Курносенка. Он доб- ровольно лез в крутики, спускался по самым неудобным падям, стремясь во что бы то ни стало вновь отыскать потерянный след, как он нашел его в Базаихе. Ночами по нескольку раз просыпался и смотрел на пасшихся лошадей. Карего меринка корот- кого и мохноногого, на котором ездил, Курносенок так прикормил за дорогу, что он ходил за ним, как собака, и отзывался на его голос веселым ржаньем. Вставал Тишка-обы'чио раньше всех и шел к Карьке. — Ну, как, братишка, набил мамон? — Тишка хлопал конька по тугому животу, че- сал у мерина за ушами, а конь отмахивался хвостом, смогрел большими кроткими глаза- ми и тянулся губой ч к Тишкиному карману. — Сухарька захотел? Вижу чем ты ды- шишь. Он, брат, в дороге сухарь-то... Ну, да уж куда тебя деть настырного... И Тиш- ка, оглядываясь на спящих, украдкой совал в мягкие губы лошади сухарь. К лошадям Курносенок привязан был с детства, но они редко появлялись во дворе Маркела Курносова. После, когда Тишка вы- рос, попытки его «завести» собственного ко- ня обычно кончались неудачей. Неизрасходованный запас Тишкиной люб- ви к лошадям широким потоком хлынул на колхозного мерина. — Ты бы, пожалуй, женился на нем, Тиш- ка! — засмеялся Елизарий Свищев. — Убей бог, женился бы, ежели бы да за его грех, да за велику проступку у хвоста- той невзсгенми не свернулась петля в труб- ку... — тотчас же подхватил Ериферий. Мужики всегда смеялись забористым шут- кам близнецов. Розовощекие толстяки во всяком разговоре умели всегда «свернуть на свою дорогу». Два рыжих, рябых крэстьянина-новооела Желобовых — в ^ервый же день сошлись с Фомой Недобитковым и одноруким Кузьмой. Они ехали вместе и вечерами стелились под одной пихтой. Селифон понимал причину, вызвавшую их единение. «Герасим Андреич то же бы, наверное, с ними же...». Последние дни Селифон молчал. Убийство амосовцами одиннадцатилетнего ма ьчи) снова потряслоlera, как и в первый момент, когда он увидел скрюченные желтые паль- цы Дарки, отрезанную ее голову с залитой кровью толстой косой. И, словно мгновен- ной вспышкой молнии, осветилось перед ним вое, что до того пребывало в расплывчатых сумерках. Если еще несколько дней тому назад он думал, что существование амосомцев в Ч;р- новушке не только не вредно, но и сам ло- зунг, вывешенный Дмитрием Седовым о ли- квидации кулачества как класса, чудовищ- ный, бесчеловечесюий лозунг, то теперь и на площади, когда он смотрел, на проступаю- щие из-под красного сатина изуродованные^ тела убитых, Селифон понял все. «Их надо убрать! В деревне они так же опасны, как гадюка в жилой избе...» Селифон думал о Емельке Драноноске, за- раженном их ядом, о богатстве Автома Пе- жина и Амоса Карпыча, привлекавшем мно- гих, хотя они и знали, как нажито это богат- ство. Хотя они и плакали от их жадности. — Котора рука большой крест кладет, та и нож точит, — словно угадав мысли Сели-> фона, сказал Фома. — Эдакого младенчика, как иолосочек. пулей под сердце. Фома часто говорил о сынишке новосела Ивана Желобова, но чувствовал, что все ду- мают и о Дарке, и о его Костюхе, и о Ву- колке. Ойрата на белом коне встретили в узком ущелье, в переходе от горного озера. Он пытался свернуть с тропинки в кипевшую клыкастую реку. Бил босыми, окровавлен- ными о кустарники ногами коня, но конь уперся и только храпел. Рахимжан, по-казаксии, окрикнул его. Он недоверчиво посмотрел в сторону всадников и снова принялся колотить коня по взмылен-