Сибирские огни, 1933, № 9-10

расседлывать лошадей, а величавая, невидав- шая человека птица спокойно ощипывалась, греясь на солнце. Бабы взялись за су,мы. Лошадей отпусти- ли на корм. Восьмерка пежинских чубарых — пятно в «ятно, взметывая спутанными ногами, нача- ли выкатываться в мягкой траве. Чубарая порода исстари ведется во дворах Нежинских. Чернушанам хорошо известен первый жеребец, которого «добыл» прадед Автома—Панфил Садокович. До него ездил на чубаром бегунце известный по мон- гольской степи певец и сказитель цветистых хазакских легенд Кудайбергень. Много пе- сен сложил он и о резвом беге своего коня, у которого глаза, как звезды, а хвост, как тысяча черных змей, у которых спина, как китайский шелк, а жилы на ногах — стру- ны звончей. Козловал забежавший беспаспортный бо- гомольный раскольник Панфил и йя утренней ворьке, вместо козла, «наметанная по ино- верным» головам винтовка, за горячий пле- вок дымчатого свинца «купила» пегого ска- куна у заехавшего в горы Кудайбергеия. С тех пор и не переводилась порода пе- гих лошадей в дворах Панд'зила. С того вре- мени и привилась к беспаспортному расколь- нику наулишная фамилия Пежин. Амосовские отпустили на траву темноте- лых и рослых меринов, Мосеевские — сав- расых, Селезневские — рыжих и только ^Емелька Драноноска — разномастную за- езженную худобу. Седла и вьюки каждый сложил под облю- бованным деревом. Четыре тяжелых, сшитых из двойной кожи сумины, позванивающие на быстром ходу, Автом не доверял даже жене своей. Сердито гнал от них Автом и тринадцатилетнего сы- нишку. Мужики знали, что везет он в них китайское серебро и старые царские золо- тые монеты, уцелевшие от торговых его опе- раций маральими пантами и скотом. Автом встал на колени, развязал одну из сум и заглянул в нее. На мездре кожи тон- ким слоем осела золотая пыль. «Трутся в дороге. Ртути бы и вею бы до пылиночки пособрал. Монета — монетой и прибыток в золотничишко — другой перхо- ти набежал бы..» Пежин бережно завязал су.«ы и накрыл их сверху зипуном. — Во вь(оках-то все ли благополучно, Лу" пан Панфилович? — спросил расположив- шийся рядом Амос Карпыч. — Да ровно бы благополучно, Садок Хри- санфоиич, что.дальше будет... , . Вьюки Драноноски вызвали всеобщее осу • ждение. — Ты што же это, Агафодор, погубить всех нас собрался с эдакой тягостью... — К своим вьюкам Емелька припутал даже кра- шеную столешницу. На узких тропинках его вьюки задевали за деревья, выматывали ло- шадей и задерживали движение. — Бог поможет, мужички, што лишно приесся, остальное утрясется в дороге... — Он так умоляюще смотрел на всех, что от него отступились. " И на привале связанный Ваньша лежал безмолвный и безучастный. Да и мужики словно забыли о нем. Только мать украдкой от отца кормила его да ослабляла затяпива- ющиеся от росы веревки. На карауле оставили Емельку. Вскоре го- вор смолк. Табор уснул. • Затерялись беглецы в горах. Шли седьмую ночь. Крутые пади, лесистые хреб- ты да быстрые речки укрыли следы. А Мо- сей Анкудиныч едет уверенно и поет стихи- ру за стихирой. Чем дальше уходили они, тем веселей становился старик. Развязанный Ваньша давно уже ехал в середине табора, под присмотром всего каравана. Много зверья и птицы пораспугали доро- гой, утром восьмого дня встретили и челове- ка—пальчика лет одиннадцати,,в отцовской войлочной шляпе, верхом на куцой буланень- кой кобылке. Мальчик громко разговаривал с лошадью; он, очевидно, боялся зверя и разговором прогонял страх. Бабы и ребята обрадовались встрече. г— Смотря, смотри в шляпе, трандило бы его... — Ножонки до стремен не достают... Парень вначале напугался незнакомых лю- дей и погнал кобыленку мимо, но Мосей Анкудиныч ласково окликнул его, и он на тянул поводья. — Далеко ли бог несет молодца? Мальчик снял шапку, по-мужичьи поскреб в затылке и, не торопясь, ответил: — К дедушке на пасеку подался. Под,Ер- голихинский шиш... — Под Ерголихвнский, вон куда! .. Сам-то откуда будешь? — Новоселы мы, заимкой сели в два дво- ра на речке Беленькой, верстов с десяток от- седова. Вас-то куда, эдаким аргужсм, поне- сло? — мальчик оглянул весь их длинный караван. — На богомолье поехали... — засмеялся Никанор и вопросительно посмотрел на AMQ- са Кврпыча.