Сибирские огни, 1928, № 5

ЕВГЕНИЯ. АНУЧИНА Б у н т (Рассказ) Втянув в плечи голову, Ксенофонт Антонович шел по коридору, шаркая изношенными побелевшими штиблетами. — За мной, за мной,—говорил он, не оглядываясь. Маленький желтолицый Зуда с темными щелками прищуренных глаз шагал, засунув руку в карманы и забыв во рту холодный окурок. Его мелкие курчавые волосы были сплюснуты старой клетчатой кепкой. — Цифры выписали?—спросил он у двери, столкнувшись с потертой спиной остановившегося Ксе нофонта Антоновича. Но тот безмолвно повернул ключ и распахнул белые половинки. Комната была синей от дыма и множества голубых фотографий, покры- вавших стены сизым налетом. — Угар, угар!—крикнул Ксенофонт Антонович и с разбегу распахнул окно. Зуда бросил кепку на стол и сел на кожаный диван, покрытый бурыми заплатами и морщинами. — Давайте конкретней,—крикнул он, скрестив нога. Ксенофонт Антонович метался по комнате, как тень качающегося фонаря. Он хватался за столы, книги, подоконники, и в руках у него выростала трепещущая стая исписанных листов. Синие портреты изображали Ксенофонта Антоновича. Сидя, стоя, в профиль, прямо, в три четверти, в пальто, в костюме, в очках и без очков. Увидев, что Зуда, вытянув шею, рассматривает фотографии, живой Ксе- нофонт Антонович подпрыгнул и одним движением сорвал со стены три порт- рета. — Пожалуйста,—оказал он, любезно склонив лысую голову,—у ме- ня свой аппарат. Зуда взял фотографии. — Неважно,—сказал он, прищурившись еще больше,—контур слаб. Сколько за аппарат платили? Сорок? — Я давно-давно,—заторопился Ксенофонт Антонович,—невесте в день рождения. Но мы потом поссорились и я, как человек практичный... Вы понимаете?—Его очки взлетели на лоб от неуловимого движения маленькой сухой руки; он захихикал и сорвал со стола лист бумаги. Фотографии мгновенно превратились в маленький белый свиток и легли на диван рядом с Зудой.