Сибирские огни, 1928, № 5

XV. — Недели через две, наштакор, толстопузый добродушный генерал Арли- ков, доложил Корнилову, что командир полка, сменившего фанагорийцев, запрашивает, как быть с трупами, повисшими на проволоке против окопов одной из рот. Немцы трупов не убирали для острастки русским. Время зимнее, зара- зы от них быть не могло. — Командир докладывает,— •говорил Арликов,—что мертвецы плохо действуют на солдат, понижая боевой дух. Напоминают о неудаче, конечно. В случае наступления!—прямой вред. Разговор шел после обеда, в столовой офицерского собрания. Корнилов, позвякивая ложечкой, мешал чай в стакане. Погладив сухой острый подбородок,—комкор скрипуче ответил. — Ну что-ж, уничтожьте их огнем. Наштакору показалось, что Корнилов говорит, думая о другом: — Как-с?.. Чем?—переспросил генерал, подняв круглые брови, черные, как нарисованные. — Огнем,—повторил Корнилов, строго взглянув на начальника шта- ба.—Прикажите тяжелому дивизиону сравнять с землей это место! — А моральное впечатление на солдат?—-вкрадчиво возразил генерал Арликов.—Учитываете ли вы, ваше превосходительство, почитание русским народом своих покойников? — Раз трупы нельзя оставить висеть на проволоке, значит, их надо уничтожить,-—спокойно скрипел Корнилов, отхлебывая чай из обжигавшего пальцы стакана.—Позволить немцам депрессировать психику моих частей, я не могу. Не испрашивать же у командарма разрешения начать переговоры о перемирии для уборки трупов? И, скривив тонкие губы в усмешку, кончил намеком: — Война не оперетка, генерал. Немцы правы,—победит тот, у кого нервы крепче. Солдаты полка, сменившего фанагорийцев, прильнули к бойницам, нутряно охая при каждом удачном ударе снаряда. А бомбы падали одна за другой с размеренной правильностью тяжелого обстрела. Там, где пять минут тому назад, в трехстах двадцати шагах от русских солдат висели на проволоке скорченные оснеженные трупы крестьян Сибири, Великороссии и Украины, доблестно, как писал Корнилов в приказе, ворвав- шиеся в паутину немецкой проволоки,—теперь гудело, грохотало и бросало дымом, землей и кольями красное пламя тротила. И вместе с ним в голубое бледное зимнее небо летели руки, ноги и го- ловы. Солдаты смотрели в бойницы, и глаза у них были круглыми с пустотой дикого ужаса в зрачках.