Сибирские огни, 1928, № 5

КОРОТКИЙ УДАР 55 — Готовы? — Так точно. Резервная рота уже заняла окоп (он посмотрел на све- тящийся циферблат часов), через пятнадцать минут начнут. Корнилов молчал, посапывая носом. Сзади вполголоса перегона; ва- лись ад'ютанты. XI. — Пора!—со вздохом сказал Ярыгин вставая.—Перед смертью не на- дышешься. Ну, полковник, будьте здоровы. Не поминайте лихом. — Дай, я тебя перекрещу!—по-старчески всхлипнул Звягин, снимая папаху и целуя ротного.—Ну, иди. Бог милостив! В землянке уже никого не было, кроме них и денщика Ярыгина, хохла Скопиченко. — Прощай, Василий, не сердись, ежели чего! Солдат, румяный и круглощекий, глазами пристальными от страха и жалости, безмолвно глянул на офицера. — Иди в тыл,—приказал Ярыгин,—если убьют, отправь письма. И, махнув рукой, метнулся к лестнице из землянки. В окопах, рассчитанных на одну роту, стало тесно. Люди 6 роты, уже в белых «саванах» поверх шинелей, топтались в ходах сообщения, выстраи- ваясь повзводно. Одиннадцатая заняла окопы. Ярыгин обошел взводы, расталкивая чужих солдат, не знавших его и не дававших дорогу его белому, скрывшему офицерское снаряжение, халату. XII. Нервного позевывания как не бывало. Необходимость действовать успокаивала. Два года тому назад Ярыгин мечтал (у него был приятный тенор) о карьере певца. Кадровый офицер, он в то же время учился и в консервато- рии, думая скоро бросить военную службу. Но началась война и она-то и обнаружила в (тогда) подпоручике Яры- гине умную храбрость, открывшую ему путь к незаурядным военным успехам. Его знали не только свои, своя армия, но и немцы, оценившие, как упор- но говорили в полку, его голову в пятьдесят тысяч марок; уж слишком он до- нимал их дерзкими наскоками, командуя полковьгми разведчиками. Про Ярыгина в полку говорили, что он умно храбр. Храбрость Яры- гина не была храбростью подпрапорщиков, «тянувшихся» на офицерский чин, или «геройством» (насмешливое слово в полку) подвыпившего прапорщика Жмота, готового, очертя голову, броситься на противника. Зевал в блиндаже Ярыгин, потому что все, что мог он сделать для удачи вылазки, он уже сделал и в бездельи тоску, тошнотой подступавшую к горлу, одолеть было нечем. А сделал Ярыгин вот что. Он обошел землянки взвода, постарался отобрать «калечь»*) и тех, к т о был окончательно измучен. Ярыгин никого не обманывал. Он сказал: — Ребята, дело наше хреновое, трудное дело, но не выполнить его нельзя... Но стариков, у которых дети и прочая мура, пожалеть стоит. И долж- ны пожалеть их вы сами. *) «Калечью» (ударение на первом слоге) во время войны называли старико и слабосильных.