Сибирские огни, 1928, № 5

ковник Звягин и с места в карьер, для поднятия собственного духа, стал распекать нового ротного за неопрятность в окопах (неогороженное от- хожее место, куда он вляпался в темноте). — Безобразие!—кипятился он.—Не воинская часть, а б....к. Примите меры, штабс-капитан Ярыгин! Ярыгин, георгиевский кавалер,—аристократия полка, не очень тя- нулся перед Звягиным. — Нам там с...ть не придется, Георгий Иванович!—зевая заявил он.— Пусть другой командир старается. Мягкий и чувствительный Звягин сейчас же струсил. — Ну-ну-ну,—начал он, похлопывая Ярыгина по плечу.—Разве можно говорить так перед боем. Бог милостив. Где младший офицер? — В землянках роты. — Ну, как он? На вас-то я надеюсь, как на себя (Ярыгин улыбнулся). Ну, как он, не струхнет? — А не все равно!—досадливо, как при зубной боли, ответил Яры- гин.—Да и не нужен он мне совсем. Тут офицерская инициатива ни к чему. Проспят немцы—мы па», не проспят—мы пропали. Я бы и не брал субал- терна. — Ну, так нельзя! — Я понимаю. Да и вы лучше уходите... Немцы ведь заградительный огонь по нашим окопам откроют. С землей сравняют. — Вы думаете? — А вы не знаете? — Да, глупое дело! И на кой чорт! Хотите коньяку, Ярыгин? — Не пью перед боем, полковник: перебежки невозможно делать, жажда томит... Слабеешь. А командир полка не придет сюда? — Нет, меня послал. Сам на наблюдательном. — И вы бы шли. — Послал, говорю. По лестнице затопало несколько пар ног. Хлопнула дверь. Вбежав- шие офицеры, увидев батальонера, взяли под козырек. Один из них, молодой и лихой, в папахе, заломленной на затылок, и коротком кавалерийском полушубке, сочно отрапортовал: — 11 рота, г. полковник, прибыла в ваше распоряжение. — Займите окопы 6 роты. — Слушаюсь, г. полковник. На случай контрвылазки немцев резервной роте было приказано за- нять окопы, которые опустеют, когда 6 рота пойдет в удар. Другой из вошедших был младший офицер Ярыгина, подпоручик Жмот. — Как гренадеры?—спросил его Звягин. — Вот,—пьяно улыбаясь, показал Жмот об'емистую пачку солдат- ских писем.—Прощаются с женами и детьми, г. полковник. Все пишут. И тихие до чего, прямо слеза навертывается! Ягнята в роде перед бойней. А я, г. полковник, верю в удачу!—вдруг пьяно заволновался он.—И не страшно ни чуточки. Звягин похвалил. Пьяный оптимизм Жмота был все-таки лучше уны- лой зевоты Ярыгина. Наверху топотали тяжелые солдатские ноги и звякало снаряжение. Это 11 рота занимала окопы шестой. Командир прибывшей роты имел сло- весное приказание: если 6 рота, покинув окопы, заляжет и не пойдет вперед, открыть огонь по своим.