Сибирские огни, 1928, № 5

От его простоты и размеренного задушевного голоса, Валентина чувствовала облегчение. И все здесь было как-то до примитивности неза- тейливо и грязно. На столе с залитыми чернилами клочками сукна—кривая стопка книг. Рядом шахматная самодельная доска и покрытый слоем сажи эмалированный чайник. На стенах: оружие, лыжи, чертежи шахт и фотогра- фические карточки. В углу, под порогом, сквозь решетчатую перегородку, скалила белые зубы острорылая, похожая на песца собака. Она била хвостом о таловые прутья и ласково рычала. В этой обстановке был весь Яхонтов. Лучшей обстановки за всю свою тридцатилетнюю жизнь он не видел и редко был недоволен тем, что имел. Ва- лентина знала, что он из бедной семьи выбился в технологический институт, откуда был исключен за «беспорядки». — Вот этих вы еще не видели,—сказал он, указывая на две рядом стоящие фотографии.—Это моя мать. Женщина с выпуклым лбом (таким же, как у Яхонтова) смотрела на нее задумчивыми и колкими глазами. — А это вот?.. Валентина взглянула на вторую фотографию, с которой на нее взглянуло лицо молодого студента в форменной тужурке и фуражке с техническим значком. — Какое поразительное сходство!—почти вскрикнула она. Яхонтов грустно улыбнулся. — Это перед ссылкой, когда все зеленью пахло, а теперь вот весь мо- хом оброс. Он ловко подкинул в железку дров и зажег лучину. — Так вы из - за ссылки и не кончили институт?—спросила она, не отрывая глаз от фотографии. — Так и не кончил... Да что об этом вспоминать!.. Его всегда ровный голос, как показалось Валентине, дрогнул. — Теперь об этом и помышлять не полагается, видите—какая тряска?! Он налил в чайник воды и поставил его в дверку железной печи. — Выпьем чаю,—сказал он, подбрасывая на огонь щепки.—Да, кстати, сообщу вам новость: мы на-днях пускаем поровой молот. Валентина обвела взглядом комнату и только- в этот момент вспомнила, что с раннего утра ничего не ела. Она прошлась и, к удивлению Яхонтова, начала прибирать у него на столе и в комнате. И сама себе не отдавала от- чета в том, что делает это из уважения к нему. А за чаем рассказала об от ' езде брата и долго рыдала, припав головою к столу. Яхонтов дружески—нежно гладил ее волосы. В окнах уже показался рассвет, когда Валентина ушла. По прииску, в предутреннем тумане, мелькали и бурно таяли бесформенные фигуры людей, В горах, подобно 'мельничному колесу, шумели леса, и было слышно, как, поднимаясь с ночлега, перепархивали птицы. (Продолжение следует).