Сибирские огни, 1928, № 5

«Уста сгорали, ломались зубы, И бушевала в теле страсть. К твоим ногам хотелось грубо, об стенку лоб разбив, упасть». Очень жаль, что автор не исполнил свое- го желания и не разбил об стенку лба. Тогда, по крайней мере, было бы одной плохой книжкой меньше. О формальных «достижениях» автора го- ворить не приходится: приведенное чет- веростишье достаточно иллюстрирует их. Г. Вяткин. :Шаг Вл. Заводчиков.—«Седое время». Вторая книга стихотворений. Изд. «Прибой». Ле- ^шнград. 1928. Тир. 2.000. Ц. 75 к. Если первая книга стихов молодого поэ- та говорит о его даровании, то вторая должна показать нам его рост» раскрыть еще больше те богатства, которые несет в себе поэт. Так принято рассматривать каж- дого поэта и с такой меркой мы подошли ко второй книге стихов Вл. Заводчикова «Седое время». Первая книга «Горький мед» останавли- вала внимание. В ней были свежие образы, сравнения, а самое главное, она была о днях революции, о недавно пережитом. Книга «Седое время» открывается боль- шим белым стихом «Золотые соловьи», имеющим подзаголовок «белая сказка»— почему белая—неизвестно. В этом стихо- творении-сне автор рассказывает, как он видел невидимку бога Богомазы правильно рисуют, Он, действительно, старик седой, Со смешной лохматой бородой... Он, видел море, на котором— Плавая, деревья выростали. Я смотрел на море изумленно, А деревья на море росли... Потом пели «золотые соловьи»: Соловья мне. приходилось видеть Много раз в обыкновенной жизни: Маленькая, серенькая птичка— Пленница счастья и любви. А ведь это были золотые, С голубя своей величиной. Почему их звали соловьями— Это тоже тайна для меня»... Разговоры о «золотых соловьях», о «смешных походах», сиречь о войне, о пе- ньи соловьев, которого и малую частицу «не может передать»—пустословие. Чт1о автор хотел сказать, какие тайны миро- здания открыть—непонятно и еще более непонятно то, что автор счастлив, увидев этот сумбурный сон. Печать небрежного отношения к слову лежит на всей книге. В стихотворении «В плену событий» мы находим не толь- ко перебои ритма, но и такие вещи: — «Слепой тоски моей не множь! ...События... каменный дождь». .. Кто не знает этой строки из романса Глинки? Но автор и здесь небрежен: вме- назад сто «немой тоски», переписывает к себе в книгу «слепой тоски». В стихотворении «Перед полетом» чи- таем такую путаницу: «Как сон в моем сердце встает» В другом— «Бродят песни мои—беглые олени» И нам вспоминается ерошинская строка: «Ой, вы, песни,—бродячие лоси». Подражание и весьма слабое. Мы про- стили бы поэту, если бы он, говоря об од- них и тех же предметах, дал новый живой образ. Этого нет. В стихотворении «После войны» есть та- кая строфа: «О, как им откроюсь в моих неудачах? Мне крикнут: — Печаль—околичность! Но радостной песней не скажешь, что «плачет Моя одинокая личность». Мы согласны с автором, что таким сти- хом с «околичностью» не выразить ни ра- дости, ни печали о неудачах, но мы не согласны с тем, что такими стихами нуж- но наводнять нашу и до того бесцветную поэзию. Перелистывая книгу, мы находим массу шедевров авторской небрежности, Даже дата места, где написано стихотворение, дана так: «Деревня Павловское Смоленской губернии». Похоже, что автор не знает русского языка. Есть стихи, которыми автор хотел по- казать свою виртуозность: дать минималь- ным количеством слов законченность не только мысли, но и образа. Вот стихотво- рение, состоящее ровно из пяти слов: «Уверенность Растаяла, Как стая Журавлей». Что выражено автором в этом стихе? Тает ли журавлиная стая? Пусть автор об этом подумает сам. В книге Заводчикова можно найти не- сколько хороших стихов из цикла «На склоне мая», но в целом вторая книга сти- хов В. Заводчикова—«Седое время»—серая книжка, заставляющая сомневаться в ро- сте ее автора. Кондр. Урманов.