Сибирские огни, 1927, № 3

Но слова раскачивают мерно За столом, когда идет дележ, Потому, что знают все наверно, Что у каждого семья и нож. Горячащее, как корень Жен-Шень, Здесь не мудро спрятанное зло. И молитвы суеверных женщин— За хороший ветер и улов. В час, когда вонзаются, как когти, Заревые, ранние огни, Сапоги пахучим мажет дегтем И затягивает у колен ремни. ...Вместе с лодкой движется работа, Остроносое блестит весло. У шестов1высоких переметов Много пятен солнечных легло. Вдалеке сиренево и сине... При безветрии Зайсан красив. И в зеленой, вымокшей корзине Шевелятся жирные язи. К камышевым, водяным просторам Он мальчишкою еще привык. Ишь, как руки двигаются скоро За дрожаньем тонкой бичевы! * * ...А ночью неуклюжею лапой, Привыкшей лишь к грузу сетей, Ищет женщину, рыбьим запахом Пропитанную до1костей. Освещенная бледным светом, Протянувшаяся к горизонту ширь, И звезды—золотыми монетами Рассыпанные в камыши. И луна—словно желтый гребень, Запутавшийся в волосах. ...Спит таким спокойным и древним, Затаивший звонкость Зайсан. Павел Васильев.