Сибирские огни, 1927, № 3

— Устал, тетка,—покорно ответил он,—две... ночи... не спал. ...Только в ночь попала Петровна домой, Дунярка спала, и Петровна обо всем рассказала Марьяше. Марьяша дрожала, испуганно жалась к матери и плакала: — Мама! Зачем ты? Не надо бы, мама! Узнают—убьют тебя... — Молчи, дурочка,—печально и ласково утешала ее Петровна. Так, обе в слезах, они и уснули на скрипучей кровати. А поздней но­ чью вдруг нетерпеливо заторкала входная дверь. Петровна отворила, и в дверь вошли военные. Кто-то резко приказал: — Зажгите свет! Проснулась и заплакала Марьяша, Петровна дрожащими руками шари­ ла спички. Со всего дома белыми тенями набежали квартиранты. Лампешка, мигая и шипя, осветила комнату, и Петровна увидела голу­ боглазого дежурного из чека. Они скрестились взглядами, и в глазах Петров­ ны мальчик прочитал сплошной страх: — ...не го-во-ри... По углам, у дверей ждали молчаливые, пляшущие тени квартирантов. Мальчик понял и сказал успокаивающе: — Облава, гражданка. Необходим обыск. И когда уходили, задержался у дверей и шепнул Петровне: — Не знал, что ты тут... темно, чорт... ну, прощай! В бывших номерах «Париж» в эту ночь долго горели яркие огни и через большие окна было видно, как в доме мечутся люди. На заре Петровна пошла в номера и узнала, что арестовали Женичку, сына хозяйки, Велентины Егоревны. Велентина Егоревна, в голубом капоте, сидела на измятой постели и ло­ мала пухлые ручки: — Ах! Ах! Же-ее-ничка!.. Петровна заметила, что капот надет наизнанку. Они были одни в спальне. Петровна, тоже измученная бессонной ночью, вплотную подошла к Велентине Егоревне и сказала, сердито обрывая слова: — A-а! Же-ничка! А Петруньку?... мово?... мне?... не жалко?... То-то! V II. ...Всю ночь в домах вспыхивали огни, один за другим, по всему городу Енутаеву. Нехитрый рассказ Петровны, может быть, дал ключ к смутным до­ гадкам и подозрениям, и в ночь облавы было арестовано сорок человек, боль­ ше из бывших офицеров. — ...на барже держали их, на старой барже, от берегу далеко. В обед на берег родня сбегалась,— посмотреть, передачу послать, уж живы ли?.. Ну, и я, часом, сиживала с ними, сижу, баржа чернеет... Вот, думаю, твое это де­ ло... сорок душ на сердце положила, ведь убьют их! Страшно станет, ну а чево же? Выходу иного не было, либо мы страдаим, либо они. Тут сорок че­ ловек, а там весь город на ладошку поставлен, выбирай! Подумаю так и за­ черствею, баржа глаз не колет... Держали офицеров на барже до осени и, как первый ледок окреп, выве­ ли на рассвете и расстреляли. К полдню, как всегда, пришла родня с передачкой. Передачки принесли вороха .—шубы, теплые одеяла: первые холода. — Не надо им теперь теплой одежи,—сказали с баржи.