Сибирские огни, 1927, № 3

Поцеловала бабушка девчонок, как оторвала, не велела плакать и убе­ жала на вокзал. — ...примчала на станцию, билеты у кассыи ждут очередя, а я растол­ кала всех, туда, сюда... раз! раз!— и на мутях учутилась. Гляжу, гляжу—одни скотские вагоны, а наторкана в них солдатня... а-а, сучий твой нос, пробьюсь, думаю! Подлетаю к одному вагону, дверь разинута, шорк туды, а какой-то хахаль, кэ-эк меня по щеке двинет... сапого-ом, ба-атюшки! Напоролась Петровна на крюк и повисла у вагона, один срам. Солда­ ты—хо-хо! ха-ха! Петровна рукой за подножку вцепилась накрепко, не оторвут! Поправилась, на лице улыбку развеселую уместила: —- Чево, браток, аль своих не узнал? Аль... вот то-то! Заржали солдаты, втащили Петровну, она скалозубит с ними, на бой­ кие слова отвечает бойче, а на сердце легше стало, и в глазах — девчонки стоят. От’ехали от Енутаева, от веселья трещал и раскачивался вагон, сил ни­ каких нету. А стали под’езжать к станции Кутор-Лог, пробежал по солда­ там нехороший слушок, завозились, зашумели, про Петровну забыли. Сца­ пали винтовки, нависли у окошка, у двери— выглядывают, выслеживают. У самого Кутор-Лога, когда на густой рев паровоза бесшумно опу­ стился семафор,—вдруг черкнула пуля о стену вагона и отломила щепу. Вагон вскипел. Судорожно звякали винтовки, люди, не глядя, грузными мешками выскакивали из разинутой двери на земь. Петровна застыла. Ее толкали, через нее шагали, кто-то упал рядом и, матерно выругавшись, плашмя выпрыгнул из вагона—в поле. Состав медленно1вполз в станцию и остановился, ляскнув опустевшими вагонами'. Петровну чья-то жесткая рука выбросила из вагона на панель, как собачонку. — А ты как сюда затесалась, сова? За путями в пыльном вихре, осыпанная торопливыми выстрелами, от­ ходила редкая цепь красноармейцев. На станции, метался толстый и потный человек в ярких погонах, с кокардой, шашка хлопала по пыльным сапогам. Тогда поняла Петровна: никто не знал в Енутаеве и не слышал, что станцию Кутор-Лог взяла белая армия. Поняла Петровна, заметалась. Станция маленькая, коробок какой-то, кругом пыль, люди в погонах и гвалт. — ...перебьют, ох, перебьют, сучий их потрох...—вздыхала бабушка на вихрь за станцией, и тревожное сердце тихонько достукивало: — ...вот эдак, чать, и Петруньку мово... Убили Петруньку, старшенького, убили красного армейца, а молод был, озорной, только бы за огурцами лазить, дело ребячье... эх! — Бе-ло-краты!.. III. Пригорилась Петровна, мешок отяжелел за спиной, силы ушли. Огля­ дывается по сторонам, и вдруг подходит к ней человек в шляпе, а из-под шля­ пы-—щеки полные, румяные, ровно два яблока наливные. —• Сол-нушкин!.. ай эт вьг, ай нет? — напугалась и обрадовалась бабушка. Румяный человек, Солнушкин, помнится, в Енутаеве по советским делам шел...