Сибирские огни, 1927, № 3

Сорок белых Н. Чертова. I Живет бабушка Петровна у своей замужней дочери Марьяши. Терпе­ ливо, проворно и весело она смывает неизбывную домашнюю грязь, с утра до ночи гремит кастрюлями у разваленной печи, обжигает пальцы и поет песни. Каждое утро худолицая Марьяша и ее молчаливый муж уходят на служ­ бу, бабушка остается одна и запевает песню ровным голосом, чуть подрывая: — Я страда-ала В жизни мно-ога... Тут она замолкает, грохает кастрюлей и весело срывает конец: - И еще буду страдать! Печальные слова странно и крепко вплетаются в задорную запевку, а кастрюли гремят все так же нужно и деловито, варится обед, чистится и блестит комната, и только пуще веселеют бабушкины голубые глаза да раз­ ливается по гладким щекам розовый румянец. Веселая бабушка Петровна и крепкая, словно бойкая деревенская мо­ лодайка. Мы сидели с бабушкой за долгим и тихим вечерним чаем, когда она вдруг засмеялась, и, смеясь, сказала о том, что она родила всего тринадцать детей и всех вспоила и вскормила. От молодости, озорства и от грызущего желания необычного, я кину­ ла бабушке задорные слова: — Ну, и чго-же? И для чего ты жила? Народила, а теперь помрешь. Пустота, бабушка, яма! Я увидела бабушкино лицо сначала в самоваре: оно глядело оттуда длинным и испуганным. Но потом бабушка вынырнула из-за самовара, и лицо ее оказалось строгим-строгим и обиженным. Не сводя с меня удивленных глаз, она спустила блюдечко с растопыренных пальцев на стол и сказала в возникшей тишине: — Нету. Не эдак, дочка. Это тебе не шуточки, не полотенце крестами расшить. Нету. Эх, молода ты, вижу, непокойная у тебя кровь...