Сибирские огни, 1927, № 3

Ксения выходит ему навстречу и молча подбирает неряшливо брошен­ ную одежду. Она охлапывает рукавицы, встряхивает доху и вешает ее на де­ ревянную спицу, торчащую в потемневшей стене. И только, тогда, только обладив и прибрав к месту мужикову лопать, Ксения выпрямляется, становится пред Павлом и спрашивает: — Что1опять приключилось? — Ничего!— ворчит Павел. — Как ничего, коли ты сам сказываешь, что проходу нет? — Да так... Все, как следует. Выживают меня из деревни... Не ужиться мне, видать... — Не ужиться?! Ксения хочет посмотреть Павлу в глаза, но он прячет их, отворачи­ вается, силится стащить набухшие ичиги. — Коли не поддадимся,—тихо' и решительно продолжает Ксения,—ко­ ли сами не поддадимся, чего люди с нами смогут сделать?.. Мы в своем пол­ ком праве... — Против людей не пойдешь! Павел стащил ичиг с правой нога и потрогал пальцами размягченную подошву. — Павел!— У Ксении голос высок и туг, вот-вот сломится.—Сдаешь, Павел? Говори прямо, чего- надумал? Не крути! — Я ничего...—осторожно и крадучись увиливает Павел.—Я не кру­ чу... Мне тебя же, Ксения, жалко... Заедят нас, не дадут ходу... Камнем я те­ бе на шею сяду... — Та-ак...—приглушенно и протяжно говорит Ксения.—Надоела ста- ло-быть?.. Что ж ты виляешь? Ты прямо говори. Ты не бойся, ты вольный человек... Прямо говори!.. — Эх,—морщится Павел и стаскивает второй ичиг.—Зачем, Ксения, говоришь, чего не следует? Но неуверен голос у Павла, и слова выходят вялые, непрочные, трусливые. — Вовсе я не об том. И в голове у мен>, такого ничего не было... А то, что не дадут нам с тобою прочную жизнь здесь складывать, это мне ясно. Куды же мы с тобою подадимся? Мне везде трудно придется, у меня доку­ менты плохие, всякий увидит: белый1, в белых войсках был... Вот о«о в чем дело... И жалко мне тебя, Ксения, путать в свою судьбу... — Ты меня этак не жалей!—с горечью перебивает Ксения.—Я об своей •судьбе хорошо понимаю. — Ну, вот и рассуди: нет нам с тобою пути... Один конец—собираться мне б дорогу. Спасибо тебе за все сказать и руки тебе развязать. Пусть не гавкают... Бледная, с внезапно запавшим глазом, Ксения перехватила, глотнула воздух и стиснула зубы. Подавив в себе внезапную, обжигающую слабость, глядит она на Павла, ранит его неотрывным взглядом. — Уходишь, стало-быть?! Пошто прямо не говоришь? Пошто не ска­ зываешь, что обрыдна я тебе?!.. Я тебя не держу!.. Уходи!.. Ксения поворачивается от Павла и уходит в куть. Павел растерянно молчит. Он мнет в руках портянки, потом встряхи­ вает их, берется за ичиги. Снова берет портянки и начинает медленно и со­ средоточенно переобуваться. В кути за перегородкой тихо. Эта тишина начинает тревожить Павла. Он прислушивается, вытягивает шею. Слушает.