Сибирские огни, 1927, № 3

24. Павел Ефимыч сидит за столом; Ксения и крестная хлопочут возле него, угощают. — Да ты не хлопочи, Ксения,—смеется Павел Ефимыч.— Меня уго­ щать не надо, я, как волк, голодный—-все с’ем. — Кушайте на здоровье!—кланяется Арина Васильевна.—У нас убоин- ки только нету. Кушайте яишенку! — Ладно! все с’ем! Ксения прячется за самоваром и брякает чашками. Она, крадучись, вглядывается в гостя—жадно и упорно. Навел Ефимыч ест скоро, с хрустом, весело,—видно и впрямь голоден. И пока ест—не томит расспросами. Крестная отходит от стола, прислушивается к чему-то и тревожно говорит: — Кажись, Павел приехал с дровам... Ксения выпрямляется, оборачивается к двери1, ждет. В сенях мягко1топо­ чут шаги. Срывом, широко' и по-хозяйски открывается дверь. С запахом сне­ га, морозца и сосны входит Павел. Сбрасывает на лавку у двери трепаную пле­ шивую доху, оглядывает стол, за столом человека, раздевается. Раздеваясь, из­ дали здоровается: — Здравствуйте! — Ну, вот и хозяин!—Здорово!—отвечает Павел Ефимыч, пристально вглядываясь в вошедшего. — Проходи к столу,— говорит Ксения,—грейся чаем... Это—'Знакомый мой, Пал Ефимыч. Проведать заехал. Павел подходит к столу, протягивает руку гостю. Садится, придвигает к себе чашку, берется за хлеб. Настороженно замирает молчание. Не разрывая этого молчания, Павел Ефимыч спокойно и деловито раз­ глядывает Павла. Но усмотрев в нет что-то неожиданное, он теряет на мгнове­ ние спокойствие и озабоченно1и недоуменно взглядывает на Ксению. Ксения снова прячется за самовар; застыла, молчит. Павел быстро выпивает чашку чая и вылезает' из-за стола. — Ты пошто мало?—удивляется Ксения. Павел Ефимыч вслушивается в тихие ласковые звуки Ксеньиного голоса и следит дальше за Павлом. — Не хочу больше,—сухо отвечает Павел. Пойду складаю дрова. — Да погодил бы ты, Павел!—вмешивается крестная,— не горит. Посиди, с гостем поговори. Они с Ксеной войну вместе воевали. Павел останавливается и встречается взглядом с гостем. И гость, отмечая мимолетное смятенье его, неуловимую растерянность, не сводя взгляда своего с его лица, охотно и просто поясняет слова крестной: — Отрядом я командовал. Партизанским. Коврижкин я... — Коврижкин?— переспрашивает Павел, и растерянность множится в нем. — Слыхали разве про такого?—улыбается Павел Ефимыч. — Случалось... Ответ Павла скуп, в голосе напряжение: нет обычной ясности и чисто­ ты в нем. Словно не замечая этого напряжения, гость, Павел Ефимыч, открыто и широко ухмыляется. Выходит из-за стола, ближе подходит к Павлу, который еще не ушел во двор к лошади, к дровам. Разжигая ухмылку свою в широкую улыбку, Павел Ефимыч кивает головой: