Сибирские огни, 1927, № 3

— Мы с ней, с Ксенией, с товарищем Коненкмной, под одними пулями стаивали. Одним огнем крещены... — Я посижу, обожду,—задыхаясь, соглашается Ксения и отворачивает лицо от приезжего, от мужиков. Афанасий медленно и широко раскачивает голову и сокрушенно, не вмещая в себе всю ивумленность, чмокает. Ксения садится на лавку, ближе к двери. Она прячется от по-новому разглядывающих ее глаз. Сжимается и ждет. Приезжий кончает разговор с председателем, с мужиками. Мужики по­ дымаются с лавки, выходят из-за стола. — А насчет кресткома,—говорит, уже стоя, мужикам приезжий,—вы облаживайте скорее. Это дело нужное и для бедноты полезное. Мужики переглядываются, вяло отвечают: — Треской, конешно, следовает попробовать... Пошто не попытать... — Попробуйте! Вот и Ксению к этому делу приспособьте. Женщине ход теперь должен быть. А она верный человек. Мужики снова переглядываются, и председатель осторожно говорит: —- Конешно... Можно и Ксению. Дак только у ей же теперь хозяйство крепкое. Мужика себе в дом взяла. Приезжий удивляется. Быстро проходя к Ксении, которая смущенно и сердито встала, вслушиваясь в разговор, он спрашивает ее: — Семью завела, Ксения? Верно? — Да,—глухо отвечает Ксения и исподлобья смотрит на приезжего. Тот улыбается, трясет головой и неожиданно весело одобряет женщину: — Что ж, хорошо!.. Веда!' меня, Ксения, к себе. Знакомь с семьей. А мо­ жет и покормишь? — Покормлю!—теплеет от ласки, от бодрого голоса Ксения.—На уго­ щенье не обессудь, Пал Ефимыч, а накормлю! Они оба—Ксения и приезжий—уходят. Мужики остаются в сельсовете. Мужики наполняют сельсовет громким, шумным говором. — Ишь, чего нагородил! Не так, мол, живем! — Новую, грит, жизнь строить надо! А сила-то где? Капиталььто от- куль возьмешь?.. — Землю по-новому, видал ты, обхаживать надо!.. А ежли у меня лошадь одна, да и та еле ходит—как я буду с ею землю грызть? Зубам?! — Наворотил много, что и говорить, да только чьим горбом все это? —- Треской!.. У оецких вот еще о прошлом годе завелся этот самый трескон, а что толку вышло? Ни хрена! Мужики, согласные между собою, ожесточенно спорят. Они спорят с тем, ушедшим, невидимым, и распаляют в себе спящую страсть. Афанасий ковыляет от своего места, втирается к спорящим мужикам. — Кирпичитесь!? Ну, глядишь, хозяева, загнет он ешо какую-на-будь хреновину на сходке, опосля обеда. Заведет горлопанов, трещать у вас головы будут! Он—начальства ловкая!.. Покорёжит вас, ей-бо!.. — Молчи ты, Афанасий!—отмахивается председатель.—Тут дела ум­ ственные, а ты тарболо свое распустил! Заткнись! Мужики возбужденно расходятся. У порога: — И к чему ешо Ксенку приплетает? Ежли она с партизанами пута­ лась, так ее под божничку ставить, али как? — Чистое беспокойство теперь пойдет. — Корёжит вас?!— хихикает Афанасий и косолапо топчется у дверей.— Забрало под самое сердце!?