Сибирские огни, 1927, № 3

Чинодралы по судам Честно их таскали, Ворожили по звездам, В каторгу ссылали. Эта средняя часть сказки, приведенная здесь в кратких извлечениях, является наиболее удачной как по содержанию, так и по художественному оформлению. Следующий этап— русско-японская война—начинается с такой харак- 1 еристики японского народа, какая едва ли уместна в революционной сатире и была бы очень кстати в черносотенно патриотической литературе царского времени1: «Так, держась за хвост Ивана, Барин плыл до океана, Только море-окиян Не успел забрать в карман. Дело в том, что там макака, Просто форменная кака, Раньше барина жила...». Эта «макака» повторяется дальше несколько раз. Нечто подобное при­ меняет автор и при описании русско-германской войны: вместо немцев здесь все время фигурирует ругательное «боши». И в обоих случаях не проводится даже и намеком никакой разницы между теми, кто заставляет воевать, и те­ ми, кто воюет. В главе 9-й рисуется революция на фронте, при чем большевистскую агитацию ведут там... черти, от которых братья сначала отбиваются «как от чирья», но затем— «всех бесовская орда (это большевики-то!) сбила с пан­ талыка: закрутила чехарда, не завяжешь лыка». В отношении же военно­ пленных, наводнявших к тому времени тыловую Россию, автор выражается еще более «картинно»: «Ну, каюк с бабенками! Бош их спользует, а нам Нос утрет пеленками». Глава 11-я посвящена «большевицкой карусели». Большевики по­ являются тоже с Марса—планеты: «Марса (?) вновь пришла и коммуну на­ трясла». Барин, с перепугу, «задом трахнул в перебор», а братья «разом драку оборвали, наплевали башу в нос и покончили вопрос». Первый период военного коммунизма нашел отражение в четверостишии, которое достаточ­ но выразительно и без комментарий: «Ну и вышло, ну и вышло, Ни телега и не дышло: Принудилка, милка, клеш... Тьфу! ни чирья не поймешь». В главе 12-й барин пытается взять мужиков интервенцией, но это ему не удалось, и он сдается на милость победителей, которые обращаются к нему с такими словами:: — «Слушай, умственная швабра, Головой своей пустой! Лишь одну исполни штуку, И не просьбу, а приказ: Вытрясай свою науку Исключительно для нас! Не исполнишь—будет плохо, Просто вытрясу с душой». Повидимому, тут речь идет не столько о барине, сколько о специалисте, но... не пахнет ли от этих стихов спецеедством?