Сибирские огни, 1927, № 3

Дальше. Всякое необычайное произведение, как известно, быстро на­ ходит хорошего издателя. В Москве1хороших издательств не мало: достаточ­ но назвать Госиздат, «Землю и Фабрику», Сабашникова и др. А книжка по­ чему-то выходит в издании автора, всего в 3.000 экз., что, по нынешнему книжноторговому масштабу, едва ли «рентабельно» и едва ли может при­ нести автору достаточную материальную компенсацию. Что же говорит Евгений Лукайиевич О' самом произведении? Он пишет: «Ему (Тачалову) удалось не только в художественном, порой про­ сящемся в советскую поговорку, слове и образе запечатлеть чувства массы, но и выразить затаенную ее мысль—идею о слиянии интеллигенции и наро­ да, ее боязнь новой замкнутой касты, нового разрыва между трудом и наукой». «Дурацкая карусель»—это удар по образованному барству и по барской образованности1, кол на могилу «открутившей» свое интеллигенщине. «Самое важное в «Дурацкой карусели»—это ее антирелигиозность. Едва-ли в литературе найдется капитальное, вдобавок стихотворное произве­ дение, способное так хлестать человеческое святошество. Тачалов хлещет дурман и мракобесие их же оружием и с убийственной шутливостью совер­ шенно сводит религию на-нет (курсив наш). «При умелом чтении и живой декламации, эта, пока единственная в своем роде и во всей России политическая сатира, приобретает глубокое вос­ питательное значение». Посмотрим. Действие сказки развертывается на протяжении последней, примерно, четверти века. В несколько' замаскированном виде рассказывается о русско- японской войне, 1905 годе, о последней империалистической войне, Февраль­ ской и Октябрьской революциях. Жили на свете три дурака: Емеля, Филька и Ванька: «И вот наши дурни просили у неба: Не надо нам хлеба: У нас яво и так, как дерма. Дайте нам лучче ума. Дайте пра-ви-тя-ля, Хоть бы и злюшшава! Дайте у-чи-тя-ля, Хоть завалюшшава! Инача Не знаем куда и подачча». В ответ на эту просьбу, с планеты Марс свалились на землю «барины» и «умники» (едва-ли можно отнести к достоинствам сказки столь упрощен­ ное «происхождение буржуазии»), тотчас же севшие на дурацкие шеи. «Испугались дураки, Сразу заартачились: — Эт-то што за чурбаки К нам в сядло призначились?— И давай лупить гостей Кулаками крепкими Так, что все с дурацких шей Покатились репками». Но барам удалось укротить мужиков и обуздать проповедью смирения и повиновения: — «Как вы смели, дурачищи, Бить священные умы? Продерите-ка глазища, Посмотрите-ка, кто мы.