Сибирские огни, 1927, № 3

Ребята уходят за тальники, быстро сбрасывают с себя одежды и шумно бултыхаются в воду. С плеском потревоженной воды мешаются громкие крики и звонкие всплески веселого смеха. Ксения раскладывает на суровом полотенце на-двое порушенные шаньги и встряхивает стрелками зеленого сочного лука. — Вот у нас тут,—говорит она неожиданно, и соседи поворачивают го­ ловы в ее сторону, изумленные разговорчивостью скупой на слова женщины:— лук, говорю, у нас экой маленький. А робила я в совхозе, такой-то хрушкой да отборный родится—чисто загляденье... Сладкий!.. Павел внимательно' разглядывает травинку, которую вертит в пальцах и мотает головой: — Испанский. Есть такой сорт. Его богатые люди, вместо хорошей за­ куски, употребляют. При выпивке. Черный, белозубый мужик усмехается и метет закурчавившейся боро­ дой траву: лежит он на брюхе, руки под грудь уложил, вылеживает замлевшие кости. — Чудаки!— грохочет он:—Рази это дело—сладкая луковица да еще к выпивке!? Для закуски обязательно лучек надобен едучий, чтоб скрозь про­ дирал, до слезы!.. Чудаки—люди! Черный мужик смеется. С черным мужиком смеются остальные. Усмехается Ксения. Но тает ее усмешка и строгим и тревожны» стано­ вится лицо, когда веселоглазая, светловолосая баба, сидящая против нее, громко спрашивает: — А ты, Ксёна, в каком таком сахозе живала? Долго ли?.. Павел ухватывает этот вопрос, настораживается, украдкой глядит на Ксению. НО'она берет шаньги, сует их, не глядя, Павлу и озабоченно торопит: — Ешь, Павел... Время-то пошто без толку провожать?.. И вопрос любопытной женщины остается без ответа. День уходит. Сползаются тени из-под кустов, стелются по покосам, гладят несворошенные ряды пахучих умирающих трав. С полей в деревню тя­ нутся наработавшиеся, уставшие косцы. На вспыхивающем небе алыми по­ лотнищами играет закат. Павел, покачивая косою на плече, идет следом за Ксенией. Усталые но­ ги бороздят по тропинке; взрывается легкая пыль и неуловимо сверкает на закатных огнях. У самого дома, у Ксеныиных огородов, когда нужно перелезать через изгородь, Павел спрашивает: — Ты давеча, Ксении Михайловна, про совхоз помянула... В работни­ цах, что ли, была там? Ксения молчит. Она перелезает ловко' и опрятно через прясло, берег свою литовку, туес, оправляет подол. Прежде, чем идти дальше, говорит: — Я по чужим людям много пожила... Об этом нечего' разговаривать... Это ни к чему... Думаешь, сладко' мне было с этим лицом домой ворочаться?.. Обвыкла я в чужих людях... — Где это тебя?—осторожно, опасливо ведет свое Павел. —• Глаз-то?!—загорается Ксения.—Про беду мою хошь разузнать?! Белые это. Гады!.. На линии... Но, спохватываясь, словно припомнив свое что-то укромное, затаен­ ное и выношенное, Ксения сразу обрывает, круто отворачивается от Павла и быстрее идет к дому по меже, в густом картофеле. Густая, темная ботва це­ пляется за ее ноги, удерживает ее; она легко вырывается из влажных и пол­ зучих пут. Молча доходят они оба до дверей.