Сибирские огни, 1927, № 3

какая это все-таки огромная семья! Правда, не каждое их дало «свято»,— есть среди монахинь нечто, похожее на ненависть. Корни этого зла кроются глубоко, рядом с обидой на неудавшуюся жизнь, с обидой, которую не в си­ лах заглушить молитва. Васса встречает сестер, все они, падая в ноги, кланяются ей, шепча сло­ ва молитв. Повариха уже сготовила два ведра пищи: каша и картошка абсо­ лютно постные. Нас не приглашают «откушать»: у них нет с собой мирских посудин, и, чувствуя неловкость положения, Васса отдает распоряжение оседлать еще пару коней. Мы простились и с проводником— сестрой Надеждой—направились по отлогой тропе в гору на Кондрушиху. Мы вновь посетили Федота Савельича. На этот раз он нас встретил у своей избы. Старухи опять не было дома. Недалеко от пасеки косили трое мужчин и женщин. Мы решили, что это «обидчики»'—сыновья Савельича. Не успели мы слезть с лошадей, как один из них подбежал к вам, что­ бы посмотреть, что за люди приехали в гости к старику. Мой спутник, угадывая, что это один из сыновей Федота Савельича, повел такую речь: — Ты, дедка, не бойсь и про всякого обидчика сообщай нам, а уж мы на него управу найдем. Будь покоен, мы дойдем куда следует... Шершавое лицо прибежавшего хмурится, еще выше топорщатся ви­ храстые выцветшие волосы, но он молчит и зверком, готовым укусить испод­ тишка, поглядывает. Позднее, когда ушел вихрастый на покос, Федот Савельич жаловался: — Землицей-то нас бог изобидел. Камню много, лесу много, а землицы нехватка, за хлебом в люди ездим, кубыть сами не могём робить... Спохватившись, что гостей задерживать не следует, что' им еще даль­ ний путь лежит, он советует: — А вы бы, робятки, тово... сняли бы чехол с ружьишка, взнуздали1бы да свинцу покрупнее заложили ба... В самом деле может снедится... У нас тут ён пошаливает. Про видьмедя сказываю. Намедни, проклятущий (враг его задери!), оседлал де-то в горах бугая, ну, а тому известно*—боль, он и по- несси домой, што мочи. Видьмедю впору бы и соскочить, головы видать жал­ ко, да опеть же и забава, може впервой эдак-ту кататься пришлось. Дак, ладно... в само' село- и приехал. А мужики только, знать, отмолились, возле моленной-то стоят, а он, Михайло Иваныч, поездом и катит. Бык-от што есть духу бежит, а Михайло- Иваныч за шкуру ускребся и доржится... Ну, на­ род хто чо похватали да и забили. Дак, не поверите,—двадцать четвертей, •однако-, слишком шкура-то, вышла... Натокаетесь вот на такого в лесу—из- ломат, холера, не сдюжите... Взнуздайте, сказываю, ружьишко, чево его в чехле таскать... путина ешшо дальняя. Но путь до Кондрушихи лежал через небольшой перевал, еще было рано, и мы доехали быстро. В Кондрушихе мы остановились у Григория Максимовича Зуева, бра­ та Филиппа Максимовича Зуева, у которого мы в первый путь останавли­ вались в Б. Чесноковке. Григорий Максимович—начетчик, довольно развитый мужик, и не вся­ кого встречного он будет пичкать догматами правой веры. Он проще всех, кого нам приходилось встречать.