Сибирские огни, 1927, № 3

Оставшись один, я оказался в положении' пленника. Вместе с отцом накинулась на меня старшая незамужняя дочь. Уж она меня пичкала-пичка- ля разными догматическими вещами, прямо кошмар! Отчего, когда молишься, надо складывать два перста, а не три (как у вас)? Отчего1таинство прича­ стия на пяти просфорах должно совершаться? Отчего сейчас православная церковь, как кила, между ног болтается—то туда, то сюда? — Это попы виноваты, ихнее это дело. Проспали они свою паству. А когда пастырь спит—овца хлеба зорит. Это лжепророки, лжеучители. Еще в писании про них сказано... И пошла и пошла навертывать одно изречение на другое. Ванифатий Иванович не перебивает, он, видимо, гордится своей дочкой-устагацицей, ко ­ торая уже в состоянии заменять его в спорах с инаковерующими. Мы просидели с Ванифатием Ивановичем долго^ и ночь оказалась ко ­ роткой. На столе уже стоят стаканы с прекрасным розоватым (от малины) напитком, способным заменить любое из дессертных вин, и большой пирог со свежей тайменью. Хозяйка приглашает нас попитаться. За столом Ванифатий Иванович, между прочим, предложил: — Приезжайте-ка на будущее лето. Я вас товда прямо крещу и кон­ чено. Дело это благое. Думайте как... И уже, как посредник бога, добавляет: -— Всякого ревнителя веры правой бог приемлет bi с в о и сады... Мы говорим, что это дело так скоро не делается, но что если путь наш будет лежать к этим краям, мы не преминем к нему завернуть, побеседовать. Утром мы более занимались перелистыванием старинных книг и осмо­ тром домашней моленной хозяина, чем разговорами о вере—наскучило это за последние дни. Под моленную у него отведена особая комната (жилплощадь позво­ ляет), где вся передняя стена—сплошной иконостас. Иконы старинные, древ­ него итальянского письма, с вычерченными до тонкости деталями и часто с потерей перспективы. В этой же комнате на полках книги, почерневшие от времени. На стенах всего дома лубочные картины о страшном суде, об искушениях диавола. До обеда пробыли мы в гостях у Ванифатия Ивановича. Семья у него ушла на работы, и перевозить через Убу пошел сам хозяин. Он захватил с собой удочку, чтоб на дорожку снабдить нас тайменью, но лов оказался неудачным. — На червяка он плохо идет. Вот мышь бы де достать... Как зверь, кидается. Мы простились и пошли на заимку Федора Евсеевича, чтобы завтра двинуться в обратный путь. Издали я видел неуемную страсть Ванифатия Ивановича, который, ви­ димо, твердо решил таймешку все-таки поймать. Он стоял в холодной, ле­ дяной воде, черный и громоздкий с вытянутым далеко вперед, удилищем. Он ждал от бога милостыню, но таймень не шел. Обратный путь. Путь вниз по Убе до слияния с Иртышем нам не улыбался—требова­ лось много времени и средств. Мы решили возвращаться той же тропой, ка­ кой прошли в эту глушь. Встали с солнцем. Где-то вверх по Убе, в болоте, кричал сторожевой журавль. Их здесь не бьют, они живут спокойно с весны до отлета. Его го­