Сибирские огни, 1927, № 3

Старообрядческий женский монастырь. Недалеко от Карагонских белков, к югу, там, где сливается речка Бан­ ная с Убой, всего в версте от слияния, в глубокой впадине, окруженной го­ рами: с ю.-в.—Большим Теремком, с ю.-з.—Малым Теремком и с севера— Средним Теремком, расположен Покровский старообрядческий женский монастырь. Подолы всех Теремков настолько круты, что огромные, стройные, как кипарисы, пихты кажутся издали зарослями мелкого кустарника. Речка Банная подрылась под самый крутой из Теремков'—Малый Теремок— и спря­ талась в густой богатой зелени, и на фоне этой зелени, под ослепительными лучами полуденного солнца, ярко вырисовываются белые бревенчатые стены монастыря. Я несказанно был удивлен, когда мы под’ехали к монастырю: ни одной живой души в ограде, обитель словно вымерла, и невольно напрашивалось сравнение с кладбищем, как символом вечного покоя и тишины. Ге-то там, за каменными стенами гор, в городах и селах бьется, к и ­ пит жизнь, там- человек в: вечном устремлении вперед, а здесь—здесь все устремления к вечному покою царства смерти, устремления к неведомому молчаливому богу... Мой спутник соскакивает с лошади и ищет к маленькой одинокой келье, в окно которой видна восково-бледная сухая рука, спокойно перевертываю­ щая страницы1книги. И тогда же я подумал: как люди не ценят солнца — источника жизни и радости? Какое солнце светит этим людям, какие радо­ сти наполняют их сердца? Из кельи вышел обглоданный, сухонький, костлявый старичек, дожи­ вающий в монастыре остатки дней своих. Он указал нам, куда обратиться, м мы, привязав лошадей к ограде, вошли во двор. Нас встретила монахиня Фиония—довольно простая и разговорчивая женщина. Она—эконом: заготовляет хлеб и все необходимое для монастыря, ездит в города и села, общается с миром, но- человек она уже не от мира сего Бледное, но довольно красивое продолговатое лицо с синими- глазами уже отмечено печатью увяданья. Ознакомившись с целью нашего посещения, она пошла и привела ста­ ренькую, сугорбленн-ую семидесятилетнюю Апполинарию, как старшую в монастыре; видевшую всяких людей в недалеком прошлом, когда монастырь жил полной жизнью. Может быть, тут было скрыто и другое—Фиония сама могла бы с нами вести беседу, могла бьи приветить, но этикет монастыря, ви­ димо, не позволял этого делать младшим, когда есть старшие. Монастырь основан в 1899 году приехавшими из-под Уфы восьмью мо­ нахинями поморского согласия. Тяжелые долголетние труды, болезни (здесь постоянная болезнь—зоб) унесли всех поочередно, и только одна из восьми осталась в живых—Апполинария. Казалось бы, она, единственная оставшаяся в живых, могла быть игу­ меньей монастыря, но- малограмотность и плохое зрение (у нее веки еле-еле поднимаются) не дали ей возможности занять этот «высокий» пост. Она всю жизнь была экономкой и сейчас ею числится, хотя уже ничего не делает, а только- досматривает за молодыми. Апполинария вела с нами длинный политичный разговор, эдак с хитре­ цой, присущей старым женщинам, выспрашивала, кто мы, откуда и зачем... — Дивно это, штобы к нам таки дальни гостеньки были. В двенадца том году, однако, был же у нас из тех краев Гребенщиков, писатель бытто он. Все у нас выспрашивал да выпытывал, а потом, сказывают, в книжку все