Сибирские огни, 1927, № 3

Внизу, в камнях, ревет река. Я еду последним. Мой Гнедко толстомяс и ленив; ему тяжело подниматься в гору. Мои спутники предупреждают меня об осыпи на пути. Гнедко дошел и стал. Я глянул вниз—тихим хмелем стра­ ха закружилась голова—осыпь была крутой и целиком захватила тропу, об’ехать негде, повернуться нельзя. Единственный путь—это путь вперед. Я ногами шевелю стремена, понукаю Гнедка, но первый его шаг—и из-под ко ­ пыт сыпятся камни>; нужен прыжок, и Гнедко, потеряв из виду своих товари­ щей, решается и тяжело прыгает через осыпь. Веселее стало на душе не толь­ ко1у меня, но и у Гнедка—он старательно заработал ногами, чтобы догнать своих товарищей. Перед вечером мы берем страшно крутой под’ем и не менее круто спускаемся. На большой сравнительно долине стоит Большая Чесноковка. Солнце укатилось за горы, и белые домики Чёсноковки—в легком вечернем сумраке. ' ^ Здесь у нас должно быть пристанище, по заверению Макара Кирилло­ вича Гуслякова. Мы без труда отыскиваем нашего благодетеля и в’езжаем во двор. Нас встречает хозяин Филипп Максимович Зуев и ведет в избу. Чтобы не оказаться в тяжелом положении, мы еще дорогой сговори­ лись— исполнять обряды православия, так как плохо знали староверческие, а безбожникам здесь делать нечего. Поэтому, переступив порог избы, мы исто­ во зчкресгились в передний угол, на бронзовое распятие и на старинные иконы в дорогих окладах. Может быть, это имело свое значение, но и сам хозяин был к нам чрезмерно внимателен. Люди они скромные, тихие. Приня­ ли нас ласково, как свою родню, правда, кормили в отдельных, «мирских» по­ судинах, хранящихся у них для всякого случая, для «мирских» людей. У них есть работник—они и его кормят из отдельной посуды, после того, как сами поедят, или накормят его вперед. Нам пришлось наблюдать, как они молились и ужинали. На столе уже все собрано, подана пища, но никто не садится, даже малы­ ши, а старик, увлекшись разговором с нами, еще не благословил трапезу. На­ конец, он встал и спокойно напомнил о молитве. Все чинно выстраиваются в ряд >и 1 также чинно кладут первый поклон. Крестятся размашисто и быстро, поклон делают дружный, все за раз, как по команде. Молитва главы семьи долгая, и все усердно молятся, пока молится старший. Вот последний взмах руки— и все спокойно садятся за стол. Едят они медленно и обильно. Я смотрел и удивлялся. «Питаются» они хорошо, у них много подается на стол разных кушаний: 1) щи, 2) каша, 3) мясо, 4) молоко, 5) малина с медом, и все это запивается в конце-концов прекрасным квасом на меду. После ужина они так же старательно, чинно и долго молятся. Сам Фи­ липп Макоимыч—еще крепкий мужик с апостольской светлой бородой— крепко держит семью в руках. Здесь отец—глава семьи, он всюду и везде у них, кроме того,—еще глава духовный в своем роде. Изба у Зуевых просторная, есть еще горница, но нам туда попасть не удалось. Спать они отвели нас в новый сруб, дали постель и все необхо­ димое. Весь вечер старик Зуев расспрашивал нас о жизни «на миру». В нем, как и во всяком старовере, еще жив протест против власти какой бы то ни было. Единственную власть, которую они признают, это власть бога. А их так долго гнали царские власти! Начиная от времени никонианства, староверы всегда жили одной мечтой— найти такую землю, где бы можно было жить свободно, а главное, без власти, без царских опричников, чиновников и уряд­ ников. На Алтае они будто ее нашли, но когда сюда проникли глаза властей