Сибирские огни, 1927, № 3

Председатель кооператива жалуется, что настоятель, Наум Иванович, украл в кооперативной лавке ножницы. Это тоже «новое»,—и рассказывают об этом случае в подтверждение того, что религия гаснет. Туманы белой ватой обложили горы. Впереди не видно ничего. Темнота пока что тут. Но свихнувшаяся со старого' столба деревня, хотя тараканьими шагами, но ползет вперед. Подгнили старые устои тяжелого кержацкого быта. В с-пасов день половина села работала. — Грех в праздник работать, бог накажет. — Не до бога тут, -когда хорошая погода установилась. Опустел молитвенный дом, даже по большим праздникам не молятся. Стонет настоятель: — Худо время. Край- житью. Новых грамотеев нет, старые умирают— некому молиться-то. Из молодых-то, парень, ни-чо не будет. В -каждой избе балалайки да гармони. Вот у меня их пятеро, сам-то не видал, а говорят—все на балалайках играют. Ране-то этого, ведь, не было. Религия превратилась в пустое яйцо. Яйцо это подкрашивают. Длинные кафтаны, полный угол икон, усердные кресты, низкие поклоны, посты— толь­ ко краска, крытая светлым лаком. Многие сомневаются в блеске краски яич­ ной скорлупы, но открыто- сказать о- своем сомнении не решаются. — Как бы не осрамиться... Все так делают, а я... Многие из числа сомневающихся показывают удаль свою, дают почув­ ствовать ее тяжелыми кулаками. Преснота жизни надоедает. Надо что-то- но­ вое, захватывающее, увлекающее. Тот самый парень, который рассматривал в бинокль голый бабий живот, парень, не видавший -города и железной дороги, увлекшись моими рассказа­ ми о шуме ю-родских улиц, с улыбкой воскликнул: — Вот бы сюда железную дорогу провели!— и погрозил кому-то кулаком. Тень задумчивости пробежала по лицу его-. — Нет, парень, они тогда весь лес у нас вывозят.—И он стал похожим на дикоглазого зайца, который выбежал на перелом горы и боязливо озирает­ ся: не то вперед ринуться в туманы, не то- назад в гряэь спускаться. 18. О царе и президенте. Яркий- солнечный день. Я сижу на передамбарье, любуюсь сиие-вой гор­ ных хребто-в. Неслышно подошел ко' мне сгорбленный ста пятью годами Дядя Матюша, разбудил от раздумья. — Чо, парень, задумался? О бабах, -дак много у нас их тут, вдов-то. В Уймоне только что были американцы, ощупывали сундуки- старика Алтая. «Дядя Матюша» рассказывает мне, на каких речках он показывал аме­ риканцам золото. Но меня это меньше интересует. Старик понял это-, утер слезящиеся! глаза и начал говорит о людях, о жизни. Он без боязни растрясает предо мной тугой кузов мыслей своих. — Наделали сирот-то. Больше пятидесяти вдов осталось в нашей де­ ревне— теперь делят мужиков-то. Ой, чо- делали, парень! Только вспомнишь— мороз по коже пойдет. Свяжут руки назад, будто- в острог погонят, да с паро­ ма в Катунь и столкнут. Ну, связанный человек долго ли наплавает? Один только и выплыл—Чернов Платон—теперь живет мужик. На спинке он хоро­ шо плавал,