Сибирские огни, 1927, № 3

С верхнего конца деревни навстречу работнику с усиливающимся зво­ ном гармошки движется ватажка парней. Они молча и сосредоточенно шагают под песню гармошки, гармонист молча и сосредоточенно раздирает, раздувает меха. Работник хочет посторониться, разминуться с парнями, но его заме­ тили, его оглядели, к нему устремились, ему кричат: — Эй, паря! Заворачивай с нами! — Иди в нашу кампанью! — Гуляй сюда! Его окружают. Он глядит на парней, видит тянущиеся к нему руки, здо­ ровается. Нехотя, невесело, и вяло пристает он к ватаге и вместе с нею идет обратно' по- широкой пыльной улице. Гармошка хрипит мехами, выкрикивая частушку. Парни молчат, парни молча вздымают горячую деревенскую пыль. Идущий рядом с работником говорит ему: — Ты городской! Тебя как зтать-то, городской? — Павлом. — Ты, Павел, приходи вечером на вечерку. С тебя вспрыски полагают­ ся. Поставишь? Остальные парни слушают, ждут ответа. — Ладно!— говорит Павел,—поставлю. Возьму у хозяйки заработан- . ное да поставлю Парни одобрительно кивают головами. Гармонист перестает играть и ухмыляется: — Возьми, возьми! Только навряд ли у кривой-то, у партизанши деньга водится! — У партизанши?! Павел, работник, изумленно глядит на гармониста, всматривается в других парней: — Почему партизанша? — А глаз-то ей белые выхлестнули. —• В девятнадцатом году. На линии... Павел отводит глаЗа от парней, оглядывает свои сбитые, запыленные са­ поги. Гармошка снова гудит переборами, парни снова молчат. Тогда Павел приостанавливается и отстает от ватаги. — Ты куда?.. Ты пошто?.. — Я, ребята, пойду... Нужно мне,—изворачивается Павел. — Ну, иди! Ступай!— кричат парни:—Ты не забудь только вечером выставить! — У Потапихи!.. Крайняя изба от паскотины!.. Парни уходят. Пыль вьется за ними. Звуки уползают. Павел остается один. Смотрит на потемневшие старые бревенчатые стены изб, на серую ули­ цу, смотрит вдаль, туда, где изба его хозяйки. 11. Жаркие дни тают одни за другими. На покосах круглыми шатрами.вы­ росли душистые копны. По- пологим склонам пашен выстроились шеренги, су­ слонов. Горит работа, горят руки от работы. Ночью уставшее за день тело сразу тонет в мягком бездонном сне. Ночью густой, беспрерывный и жаркий сон кутает деревню, обволакивает ее, колдует. Павел засыпает сразу же, как только добирается до постели. Непривыч­ ный полевой, крестьянский труд накаляет тело жгучей усталостью. Руки и но­ ги ноют, в ушах стоит серебряный протяжный звон, в голове нет мыслей.