Сибирские огни, 1927, № 3

— Заходи в избу. И, сказав это, повернула к нему все лицо. И тогда увидел он обезобра­ живающий ее шрам, вздрогнул, потом скрыл неожиданный легкий испуг и поднялся за нею по шатким ступенькам крыльца. В иэбе скупо рассказал он ей, что не смог устроиться в городе, отвык от крестьянской работы, но постарается справиться с нею. Пока он говорил, она подошла к темному шкафчику, достала оттуда что-то с’едобное, поставила на стол. — Покушай,— просто сказала она.—Поди, промялся... Не скрывая своего голода, он накинулся на пищу, а женщина, чтобы не гмущагь его, ушла за перегородку, в куть. Он уснул в этот вечер на поветях, где свежая, недавно скошенная трава палла тонкими, волнующими запахами увядания, смешанными с легкой го­ речью полыни. Засыпая, он вспомнил о первой встрече с женщиной, с Ксенией, с его временной хозяйкой. Он видел чистое, простое лицо, немного впавшую щек'} , ^еуловимо-трогательную линию брови и упорный, безулыбчатый взгляд карего глаза. Вспомнил, как вслед за, тем мгновенное очарование рассыпалось, рас­ палось, когда женщина показала ту, обезображенную, пугающую сторону своего лица. Но, убаюканный освежающим и бодрящим запахом травы, он уснул крепко и безмятежно... Идя последним в ряду косцов, он изредка замечал впереди спину Ксе­ нии, ее стройные ноги, крепко и легко посаженную голову; следил за сильным и ловким взмахом ее косы. И не мог забыть обезображенного лица. 10 . В узелке, который принес с собою поденщик, была пара белья и какая-то мелочь. Когда через три дня, в субботу вечером он устало ужинал рядом с дву­ мя женщинами, младшая, оглядев его, спросила: — У тебя, Павел, верхней смены нету, што ли?. Работник отложил деревянную ложку и, нахмурившись, ответил: — Нету. Женщина мотнула головой, словно ответила себе утвердительно на ка- кой-то вопрос: — Спать ложиться будешь, кинь мне рубаху-то. Постираю тебе к утрему... Вишь, срамно-то' как. Заносил ты ее больно. Работник ничего не ответил, наклонил голову над хлебом и сжал об­ ветренные губы. Только немного погодя, поглядывая в сторону, он словно спохватился: — Спасибо... Только беспокойство вам... — Какое беспокойство! Я заодно со своим постираю... В воскресенье работали, урывая погожие сеностойные дни, только до обеда. После работы работник в вымытой хозяйкою рубахе выходит на де­ ревню, которую еще не успел он по-настоящему оглядеть. У ворот на лавочках сидят старики. По пыльной улице носятся ребя­ тишки. В горячем воздухе сухо плещутся звуки: ребячий крик, громкий го­ вор, позванивающий хрип гармошки. Работник идет мимо стариков, здоро­ вается с ними. Старики взглядывают на него, глядят ему вослед, говорят о нем за его спиною. Из окон выглядывают бабы и девки, смеются, задорно по­ блескивая зубами.