Сибирские огни, 1927, № 3

16 р. 26 а. и т. д., в Кузнецком у. со всего Тугуенкова улуса— 5 поминочнысч соболей и т. д. Существовали, наконец, уезды, где поминки платились по поголовному окладу и, следовательно, ничем не отличались от ясака; таков Нарымский уеэд, где они платили из расчета «против 1 рубля с человека»1). Очевидно, это первоначальный добровольный дар, сверх ясака, почетный подарок, который московское правительство превратило постепенно в при­ нудительный дополнительный сбор. В этом сочетании ясака с поминками можно угадать соединение двух форм обложения; древнейшая форма добро­ вольный дар, как пережиток, сохранялся наряду с принудительной данью ясаком. Кроме государевых поминке®, существовали поминки «воеводские». Происхождение последних установить нетрудно. В монголо-тюркских госу­ дарствах наряду с ясаком или алманом, шедшим в пользу государственной власти, как общее правило, практиковались и были узаконены поборы в пользу лиц, собиравших дань. В 1555 г. сибирский царь Едигер обязался Ива­ ну Грозному давать с черных людей дань и сверх дани «дорожскую пошли­ ну», т.-е. «дороге государеву... (чиновнику) по белке с человека сибирской». Из данных XV III в. известно, что при сборе алмана на калмыцкого кон- тайшу сборщики брали «несколько мягкой рухляди» и в свою пользу. Русские воеводы очень скоро и очень охотно усвоили практику, приня­ тую в сибирском царстве, и брали в свою пользу более или менее доброволь­ ные поминки от туземцев, отдаривая их мелочами. Очень рано, однако, правительство наложило руку и на воеводские поминки. Уже в грамоте царя Бориса в Сургут от 30 августа 1601 г. прямо повелевается воеводам, чтоб они «поминков на себя не собирали, а кто сверх ясаку принесет вам челом удари- ти и вьг-б у их то имали и клали в нашу казну». Одновременно в наказ То­ больским воеводам Сабурову и Третьякову вписывалось; «а которые1ясач­ ные татаровья... учнут с ясаком приходите или для иных каких расправных дел, или им воеводам челом ударите, и учнут приносите, в поминочках собо­ ли, и бобры и лисицы, и шубы, и у них поминочки имати и их поити и кор­ мите... да те поминки... класти в государеву казну и писати в книги имянно, кто именем что принесет, а себе тое поминочные рухляди однолично не има­ ти и тем самим не корыстоватца, класти та поминочная рухлядь вместе с ясачною казною и писате именно особною статьею». В 1607 г. царь Вас. Шуйский писал о том же на Пермь про «поминочные соболи» вышерекмх ва- гуличей. Посылка в Москву воеводских поминков лишь постепенно сдела­ лась повсеместной. Из Мангазеи воеводские поминки были впервые посланы в 1628 г. при Тимофее Бобарыкине2). Но и после того, как «воеводские поминки» превратились в 'дополни­ тельный сбор, мало чем отличавшийся от «государевым поминков» и стали вноситься особою статьею в ясачные росписи—поборы в пользу воевод не прекращались и производились негласно, сверх официальных воеводских по­ минков. Так, в 1647 г. самоедский князец Ледерейко, вместо всего своего ро­ ду, бил челом на мангазейского воеводу Петра Ухтомского в различных по­ борах, в частности в том, что он с них «емлет себе поклонных добрых со­ болей, с человека по 4 соболя, да по 4 бобра на всякий год добрых со всей самояди и детем своим по соболю, да по бобру». В 1661 г. мангазейский под’ячий Викул Панов представил в Тобольске роспись соболям, которые тунгусские аманаты дают со всех своих родов сверх ясаку, и которые затем, Сиб. прик., кн. № 708. л. л. 92 об., 96 об. кн. N& 19, л. л. 367 об. — 368. 681 725, 787. 2) Сиб. прик.,"кн. №2, л. 76 след. А. А. Э. I! № 75.