Сибирские огни, 1927, № 3

Кто-то другой, сбоку, добавляет: — Чьи руки работы не боятся, будут с хлебом... Человек с трудом отдирается от окна, оглядывается, спрашивает: — Работу, товарищи, можно тут, значит, достать? — Ты, стало быть, безработный? Человек отвечает кивком головы, но, спохватившись, говорит: — Ищу, работу... Вот еду до Тырети... Разные голоса сзади, сбоку кричат ему сквозь сердитый рокот вагона: —- Зачем туда? Там своих много! — Ежели не по найму туда, лучше не езди! — Там людьми забито!.. — Самый полный кумплект!.. Растерянно и огорченно слушает человек многоязыкий ответ. Расте­ рянно гадает: — Как же мне быть? Куда?.. И опять, вперебой разными голосами, но* согласно отвечают ему: — Да ты не езди туда! Не езди!.. — Ты, слышь, слазь ближе. — Этта раз’езд, полустанок будет, там ссаживайся. Там сворот на крестьянскую дорогу имеется... К хлебным деревням!.. — Речка там, слышь! По етой речке деревни уселись. Туда поддайся! — Конешно, туда! — Именна!.. В заплеванном, пыльном, многолюдном вагоне шумно. Может быть че­ ловеку, прижатому к окну с узелком, кричат и еще что-нибудь, но он ничего другого не слышит. И когда поезд лязгает и гудит гулче и сочнее, проходя по какому-то мосту, те, с боков и сзади, напоминают: — Вот сейчас тебе и тот самый полустанок! — Тут, парень, и слазь... Верно слово! — Эта самая река и есть. Мост-то... взрывали его в восемнадцатом. Партизаны... Когда поезд останавливается,— человек с узелком протискивается к вы­ ходу, соскакивает с подножки вагона и оглядывается. Поезд с ревом уползает дальше, в узкий, соснами обставленный кори­ дор. Человек снимает свой узелок, смотрит на высокую башню водокачки, на одноэтажное станционное здание, прочитывает синюю надпись на грязно-бе­ лой вывеске и что-то вспоминает. И так как это воспоминание, видимо, за­ ставляет его сердце биться тревожней Hi резче, он стаскивает с головы бурую ■п мятую фуражку и заношенным и пыльным- рукавом рубахи вытирает вспо­ тевший горячий лоб. 7. Путник идет веселой летней дорогой и несет в себе хмурую и черствую заботу. В самый разгар страды, в самое настоящее, нужное время он порезал литовкой руку, рука загноилась, вспухла, почернела. Рукой нельзя работать, и мятую фуражку и заношенным и пыльным рукавом рубахи вытирает вспо- изранены, не порезаны. Путник вздымает нетерпеливыми ногами бурую горячую пыль проселка. Он досадливо- бормочет ругательства и злобно поглядывает на завязанную тряпьем, повисшую на самодельной лямке через плечо руку. Солнце недвижно, печет. Солнце жарит нещадно. Солнце испепеляет не­ покрытую травой дорожную землю. Путник усаживается в тени возле дороги,