Сибирские огни, 1927, № 3

на себя положили по своим промыслом и по прожитком, хто чево стоит». Впоследствии в окладных платежных книгах некоторых уездов фактическое распределение ясака между плательщиками принималось во внимание, и ясачное население распределялось на очень дробные разряды по стоимости уплачиваемого каждым человеком ясака; в основу при этом были положены «верстальные именные росписи» самих ясачных людей. Такова была эво­ люция окладного ясака. Неокладным ясаком в полном смысле этого слова был тог случайный ясак, поступление которого нельзя было даже приблизительно угадать за­ ранее, когда ясачные сборщики брали, «что принесут». В таком положении был, например, в течение всего X V II в. сбор ясака с казымской и обдорской самояди в Берез, у. и с юрацкой самояди в Мангаз. у. «А платят государем ясак»,— сказано в Березовской книге (1628-29 г.),— «Казымская и Обдорская Самоядь не по окладу, хто что ясаку и какою мягкою рухлядью дасть, тоГу них емлют... и год и. пере годом самоядь приезжает неровно». Точно так же и тунгусы первое время после подчинения платили не по окладу. Енисейский у. в 1628-9 г. был разделен на волости окладные (с остяцким населением), платившие по известному окладу, и на неокладные— тунгусские. Между окладным ясаком, платившимся «с ценою», и неокладным про­ должали существовать, однако, переходные ступени. В течение всего X V II в. сохранялись волости, которые платили ясак «по окладу», но «без цены», т.-е. по старому— не из денежного расчета, а по числу шкурок. В окладных волостях Енисейского у. в 1628-9 г. ясачные люди платили по И соб., в Томском у. по 10 соб. Такого рода сбор считался тоже «оклад­ ным». В целом ряде случаев, однако, этот оклад по числу шкур был лини» номинальным, фиксировал те приношения, которые делались отдельными ясачными людьми, или оставался на бумаге, не соответствуя действительно­ сти. Так, в Мангазее, хотя и существовало различие между ясаком, который платили по именным книгам и по известному индивидуальному окладу, от «неокладной мягкой рухляди» юрацкой самояди, но оклад был совершенно неопределенный, и воеводы писали поэтому, что в Мангазейском у. вообще ясак собирается «не по окладу и без цены». Таким образом, есть много уездов и волостей, в которых очень трудно установить, имеем ли мы дело с настоящим, -'-крепким?, как тогда говорилось, окладом или же с довольно случайными поступлениями, лишь формально подгоняемыми под известный оклад*). Наряду с ясаком, как данью обязательной, принудительной, русские получали с сибирских туземцев якобы добровольные «поминки», соответ­ ствующие древне-русскому «дару». Основы, на которых взыскивались эти поминки, были чрезвычайно разнообразны. В своем чистом виде подарок, вза­ мен которого дарящий рассчитывает получить соответствующей ценности «отдарок», мы встречаем «поминки» в Мангазейском у. Здесь из года в год некоторые самоедские князьки платили по одному поминольному соболю (или бобру), за этого «поклонного соболя» они получали из государевой казны по 4 пуда муки. В Березовском у. поминки отличались от ясака тем, что платились «не по окладу^, т.-е. не были фиксированы, а «что из которые волости поминков принесут, то у них в государеву казну и емлют»,— та­ ким образом, сохранялась фикция добровольного дара. В большинстве уездов существовал известный оклад поминков, но не из расчета по головам, а об­ щий на всю волость. Например, в Тобольском у., с. Ясколбы ясак взимался против 140 руб. 13 а. 2 д., с человека против 2 р. 20 а., да поминков против