Сибирские огни, 1927, № 3

Наконец, зависимость русских от существовавших на местах привычек в деле обложения выразилась в самом предмете сбора. Московские государи нуждались исключительно в> мягкой рухляди и добивались упорно того, чтоб ясак платился только мехами, но это не всегда удавалось. В Кузнецком уезде, где с незапамятных времен, как видно из китай­ ских источников, монгольские завоеватели получали' дань железом, русское правительство, при всем своем нежелании, в течение не только XVII в., но и XV III в. должно1бьгло примириться с тем, что отдельные плательщики, вместо соболей, давали котлы и таганы железные, и тщетно требовало от воевод, «чтоб они впредь у ясачных людей в государев, ясак в соболей место желе­ зом не шали»1). При об’ясачении монгольских пастушеских народов и тунгусов-ското- водов пришлось считаться с их навыком платить дань ротатым скотом и лошадьми. Из Нерчинского уезда жаловались, что с намясинских тунгусов «по окладным книгам доведется иматъ ясак соболями», а они— «вместо со­ болей, дают лошаденками худыми или рогатым скотишком мелким». В 190, 191, 192 г. всего собрано было в Нерч. у. «за ясак» 113 лошадей и 57 жи­ вотных рогатых2). Наконец, взыскивался ясак материями, платьем и оружием, в чем тоже можно' найти аналогию в практике монгольских завоевателей. С соецких, с тувинских и урянских людей, только' что вышедших в 1687 г. «из мунгалов к Тункинокому острогу», и с выходцев долонгоцкого роду в первое время в числе прочего ясака брали куски «китайчишки», с выходцев янкуцкого ро­ ду взяты шишак простой, сулема, наручники, два тиляжка, старые ветчаные. Эти же выходцы платили ясак также кусками серебра. Последнее, как пред­ мет дани, вошло в употребление- под влиянием китайской практики3). II. Мы видим, что русский ясак органически вырос из тех туземных яса­ ков и алманов, которые русские нашли на местах в Сибири, и лишь постепен­ но разновидности местных форм обложения подводились московским пра­ вительством под известную общую форму. Этот процесс установления единой формы ясака происходит очень медленно и, в виду разнообразия местных условий, никогда вполне не был достигнут. Ясак XV II-XV III в. в. и по своей форме и по приемам его взыскания отнюдь не был поэтому чем-то одинако- 1 вым и однородным во* всех уездах и волостях, в которьгх он существовал. Этим именем в сущности назывались очень разнообразные виды1обложения >инородцев, и ясак, который в XV II в. шел с Казанского уезда, не имел ничего общего с ^гем ясаком', который выманивался у дикарей, кочевавших в ни­ зовьях и Енисея и по> берегам Тунгусок и притоков Лены. Московское правительство на своем официальном языке различало два вида ясака—окладной и неокладной. При окладном ясаке заранее точно был *) О сборе монголами ясака железом с Кузнецк, уезда в XII и XV III вв.—Сиб. прик. ст. № 43, л. 83. ст. № 623; Миллер. Ежем. соч.. 1764 г.. апрель, стр. 302; Фишер, Сиб. ист., стр. 321; Пам. Сиб. истории XVIII в. I №36. N 77; Чт. О-ва Ист. и Др. Рос. 1866 IV. матер., стр. 68, 88; Сиб. лет., стр. 382. 2) Сиб. прик. кн. № 941. л.л. 410—415 (лошадь шла за 5 соболей—л. 422 об.), кн. № 1063. Доп. к А. Ист. V № 101; ср. Сибирск. прик. ст. № 623: в Томском уезде «ясачные люди горных волостей» князец Тайда с товарьпци «за ясак» дали 17 лоша­ денок, кобыл и жеребят, Уже в 1609 г. правительство вынуждено было согласиться брать с калмыков ясак лошадьми (Миллер, Опис. Сиб. царства, стр. 441), 3) Сиб. прик., кн. № 941, л. л. 47—49.