Сибирские огни, 1927, № 2

— Ну, чем мы не великая нация?—заметил Стриков.—Я же это давно повторяю Стричку,—указал он рукою на друга. — М ЬР везде, к ак дома,—одобрительно прибавил Стрик.—Куда ни* • брось, там и акклиматизируемся. — А почему ты убежал из Пошехонья?—спросил Стриков. — Это другой вопрос. — Держи ответ по совести! — Ищи во всем женщину... — Вот молокосос, который... — Старо и... — А что ты мне раньше врал? — Когда это—шалая голова? Приятели препирались, а мы не могли вникнуть—комедия перед нами или ссора. Наконец, хозяин возгласил: — Самовар! Пред этим чудом прекращаются все недоразумения. — Нет, какова наглость: уличать человека во лжи,—раздражался Стрик. — Господа, будет! это недостойно,—заговорил Соколов.—Однажды Е Питере в редакцию журнала «Русское Слово» вошли два сотрудника в подпитии... — Позвольте, я не пьян! — И я тоже смею заметить! — Господа, мало в том дива, что кобыла сива... — При чем тут кобыла?—язвительно заметил Стриков. — Это другие—поклонники зеленого змия или там какая-то кобыла... — Что такое? Ах, я извиняюсь и умолкаю. Не везет мне в опорах... я умолкаю. Налейте чайку, хозяин, и я убегу,—сказал Соколов. — Нет, каков гусь! Прошу выслушать меня. За его ложное обвинение ьо лжи...—начал Стрик. — Ржавый нож с зазубриной—вот ты кто,—сказал Стриков. — Но вот чай. Помиритесь и... Ну, к чему этот скандал? — молил Евреинов. — А ты нахал и зубоскал, выражаясь вежливо,—кричал за спиной хо- зяина Стрик. — Глупец ты, Стрик-брик, как тебя звали в гимназии. Он и там,— продолжал Стриков, обращаясь к публике,—из-за всякого пустяка брыкал- ся и стал невыносимым... — Слышали, господа, слышали?—загорячился и заметался Стрик.— Что же теперь?.. Остается мне одно, это прибегнуть к физическому воздей- ствию. Прошу быть свидетелями и... — Но... ей богу, мешаете чай пить... Эх, гробокопатели и тому подоб- ное... Я ушел, и будь я проклят, если понимаю всю нелепость случившегося... Что это такое? Шарантон или что похуже... Опомнитесь и устыдитесь со- деянного! Соколов вдруг схватил шляпу, взял под руку Стрикова и, не давая то- му говорить, потащил его из комнаты. Оглядевшись, Стрик намеревался итти за ними, но мы его удержали и усадили чай пить. Он тяжело дышал и по-волчьи злобно посматривал на нас. Наконец заговорил: — Убежал, паршивец! Но я его настигну. Я ему покажу длинноухому, как оскорблять мою мать.