Сибирские огни, 1927, № 2

Три зари отошли над полями, Три зари отзвенели в окно. А как новой заре разгораться ясней— Целовалися И браталися, И седлали горячих коней. А к полудню в покинутом стане Только пепел да конский помет... Ну-ка, сунься, царю Иване, Догони казачий .поход! И. Х угь коршун сыт, он полетит едва ли, А соколу куда вольней лететь. Пусть Строгановы крепки на Урале, Но им одним Сибирь не одолеть. И хоть сентябрь отцвел огнем багряны И снег заносит стены городка, Но Строгановы рады долгожданным, Лихим гостям—дружине Ермака. И катят для бушующей ватаги. Осьмнадцать бочек фряжского вина, Хмельного меду, пенящейся браги,— Вались, ребята! Пей до дна! С устатку да с крутого перевала, С морозов эких не грешно гульнуть, Да так, чтоб небу жарко стада... Потом опять—сбираться в новый путь. Чай, тыщи верст прошлепаны не даром, Не даром глаз впивается в тайгу... ...И дни идут. И яростным пожаром Пылают печи—плавится чугун, Куются пушки, ядра и пистоли, Скрипят возы с одежой и добром, И далеко меж Чусовских раздолий Разносит эхо тяжкий стук и гром... А вспыхнул май зеленой огневицей, Горячий ветер поманил листвой, И вот, плывут невиданные птицы— Казачьи струги вверх по Чусовой. III. Бородатый, кряжистый, корявый Не сидит спокойно Тимофеич Ни на струге, ни в землянке тесной, Ни в таежном темном шалаше. Крыльями орлиными в разлете Ходят брови. Думы, будто волны В Иртыше осенней бурной ночью: Не избудешь их и не уймешь. Тяжела нехожая дорога, Велика Кучумова орда—