Сибирские огни, 1927, № 2

Мельница подтвердила слова своего хозяина. Помолчали. — Это город Париж!? — Еще бы... другого такого нет, не появлялось на свете,—сказал воз- ница и в упор смотрел на меня. — Да людей мало... я и усомнился. — Граждан у нас очень много, но... во-первых, рано, во-вторых, дождик, чего парижане не любят, а, в-третьих, рабочие прошли на фабрики и на места труда давно, а рантье, буржуа и чиновники спят. Пауза. — А позвольте узнать, вы черногорец? — Нет!—отрезал я. — Я знал одного черногорца, часто возил его. Очень хороший чело- век, разговорчивый, но плохо платил и мучительно торговал^. — Я заплачу, что следует... А скоро приедем? — Сейчас. Старая Мельница работает на славу. Потерпите малость. Доехали по адресу. Убедившись, что я заплатил с надбавкой, что слег- ка вознаградил его за потери с черногорцем, он сказал: — Если понадоблюсь, то найдете меня там-то. На свиданья возить не берусь, но по делам охотно доставлю. Лучше меня и моей Мельницы не найдете. Адресат оказался семейным человеком. Я нашел у него приют до при- искания подходящей комнаты. Искать пришлось недолго. На другой день я переехал на квартиру, осво- бодив и себя и других от ненужных стеснений. В тот же день вечером я попал на журфикс к Петру Лавровичу Лав- рову, где познакомился с большинством русской колонии. Между прочими раз- говорами об эмиграции, о России и Западной Европе Петр Лаврович неожи- данно, указывая на меня, сказал: — Вот, господа, вам новый библиотекарь. Ему пока делать нечего. Пусть поработает для общества сколько может—месяц, два?., согласны? — С полным удовольствием, но, П. Л., смогу ли удовлетворительно вы- полнить эти обязанности, я с этим делом сталкиваюсь впервые? — Дело не сложное. Только аккуратно ведите запись выдач и получе- ний. К тому же у вас будет товарищ, уже искусившийся в книжном деле. На- днях зайдите ко мне. А теперь, мои друзья, прочтем одну маленькую вещицу. Публика шумно разместилась. Чтение продолжалось около часа. В пе- рерыве пили «фанатический русский чай из самовара» и опять читали. К кон- цу вечера взялись за «Короля Лира», так как публика была «в полосе Шекспира». В некоторых местах П. Л., поднявшись во весь рост, повторял слова Лира, и мне казалось, что Лир именно так говорил, так мучился и бьгл до- роден, сед и высок ростом, как П. Л. и что каждое слово выстрадано нашим лектором. С тех пор я на всю жизнь слил «Короля Лира» с П. Л. в одно лицо. За- мечу мимоходом—П. Л. был натурой антирелигиозной. Особенностью таких натур является то, что, не веря в бога, они свою любовь переносят на идею, политику, народ. Обладая необыкновенной глубиной мысли, он был наивен в политике и детски беспомощен в жизни. По заведенному порядку, в полночь чтение закончили и разбрелись до- следующего четверга.