Сибирские огни, 1927, № 2

Когда солнце выгнало тьму из ущельев, вышел на берег реки Ерсутал. Плывет утка. На- спине утки—записка. Поймал. Конгулиты пишет—Китти-тепек на меня войной идет—'помогай! Ерсутал дома сказал: воевать еду. Плачет мать. Плачет жена. Просит отец—не ходи. Ерсутал сказал: «Камень стрел не боится—я войны не боюсь. Семьдесят семь дней пройдет—дома я буду»... Девяносто раз солнце небо меряло. Девяносто раз ночь долину кутала—нет битве конца. — Стрелы летят—земли не видно! — Кони летят—земли не видно! Крикнет Конгулиты—гром пойдет. Крикнет Китти-тепек—молния сверкнет. Крикнет Ерсутал—птица замрет, зверье затихнет, тьма станет. Крови—река бежит. Дрались долго. Весь народ убили. Живых два—Ерсутал, Китти-тепек. Ерсутал говорит: как драться будем—руками или луками? Дрались луками: Стрелял Китти-тепек—летит стрела, песнь поет— — Смерть несу я, смерть несу... Ударила в грудь Ерсутала—не упал Ерсутал—отскочила стрела-богатырь. Ерсутал стрелял—убил Китти-тепек. Что делать? Тела лежат. Из крови река бежит. Ерсутал один. Живая вода у Тан-ээзи есть. Тан-ээзи—добр. Ерсутал молился— — дай воды живой, Тан-ээзи. Я один. Тан-ээзи дал. Прыснул Ерсутал—Конгулиты встал. Прыснул Ерсутал—народ встал. Прыснул Ерсутал—конь встал. Рад Ерсутал. Крикнул. Услыхал тот крик Ак-моко—радовался! Услыхал тот крик народ—радовался! Услыхал тот крик скот—радовался! Услыхал тот крик Ольгон добрый—и радовался, там, у себя на небе, у золотого кола.